Упиваясь ее податливой растерянностью, словно дразня, Доар проник языком внутрь, овладевая сладостью рта Окары. Затерянная в бурном водовороте желания, она прикрыла глаза, и, воспользовавшись ее уступчивостью, хард вжал в себя ее хрупкое тело.
Его жесткие бедра прижались к ее животу, а ладони ласкали и соблазняли. Опьяненная происходящим, Окара полностью растворилась в обрушившимся на нее восхитительном наслаждении. Вспыхнувшая страсть сжигала Доара изнутри. Призвав накопленный столетиями опыт, он старался не торопиться. Ощутив вкус ее губ, ее смущенную растерянность, ее робкие прикосновения к его телу, он не пожелал останавливаться.
* * *
Даже если бы Окара захотела, не смогла бы вырваться из объятий Доара. Ей никак не хватало сил заставить себя сделать это. Когда он прижался к ее губам, она хотела оттолкнуть, возмутиться, залепить пощечину, но так и не решилась. Ее неожиданно захлестнула горячая волна удовольствия, от которого она, безусловно, должна была отказаться. Вот прямо сейчас. Или сейчас. Вот сейчас она точно оттолкнет Доара… но…
Его руки властно сжали ее бедра, и последние всполохи здравого смысла бесследно растаяли. Отдаваясь невероятно чувственным поцелуям на грани беспамятства, она обняла Доара за шею и с удовольствием запустила пальцы в его короткие жесткие волосы. Такие же колючие, как слова бессмертного… Ох, что он вытворял языком! От одной мысли об этом прерывалось дыхание и дрожали колени.
Как Окаре удавалось оставаться на ногах, когда по телу прокатывались обжигающие волны одна другой слаще, она не знала сама. Даже сейчас, ощущая, как теплая ладонь Доара погладила низ живота, не смогла найти в себе сил вырваться. Она отчаянно желала, чтобы чувственные, бесконечно пьянящие, невероятно бесстыдные ласки бессмертного продолжались.
И одновременно ей захотелось спрятаться, отгородиться от самой себя и бурлящего в крови безумного, неукротимого наслаждения. Сладкое томление разлилось в ее груди, и она закрыла глаза. Ей хотелось думать, что все это происходит не с ней – воркорией Окарой Тоберон, – а с маленькой безродной сумеречницей, которая не может отвергнуть своего капитана. Как Кеона…
При мысли о подлой сестре Окара мгновенно напряглась и сжалась. Уж она-то наверняка не упустила бы своего шанса, сама бы вцепилась в Доара.
– Не закрывайся от меня, – с легкой хрипотцой пробормотал хард и смял ее губы таким горячим поцелуем, что перехватило дыхание.
Ощутив, как вновь погружается в пучину забытья, Окара встрепенулась и начала вырываться еще отчаяннее.
– Немедленно отпустите меня, – рассерженно потребовала она. – Я не стану скрашивать вам ночь ни сейчас, ни в обозримом будущем! Кеона давно мечтает о вас, пусть она и греет вам постель!