За раздумьями Окара не заметила, в какой момент они прошли мимо ее каюты, очнулась лишь, когда, следуя за сестрой, спустилась по лестнице в трюм. Здесь не было магических свечей, полумрак разгоняло сияние от клетки, возле которой стоял помощник Кеоны. Он не выглядел удивленным, увидев их. Похоже, сестра бегала навестить своего подчиненного, а заодно отдать распоряжения. Старшая Тоберон сразу сообразила, что визит принца ничем хорошим для Окары не закончится, и подсуетилась.
Стальные на вид прутья клетки, казалось, полностью пропитались мертвенно-голубым светом. От артефакта исходила неприятная, леденящая душу, разрушающая энергия. Клетка являлась ее сосредоточением, концентрацией. Сила уничтожения была вкована в замки и вплетена в ее прутья. Даже застыв в дверях, Окара ощущала давящую ауру этого ужасного сооружения.
Кеона сделала замысловатые пассы руками, и вокруг нее и ее помощника замерцали защитные купола. Громко отстукивая каблуками, она триумфально прошествовала к клетке и сама развеяла магический замок на дверце.
– Проходи и располагайся поудобнее, – ласковой гадюкой предложила она сестре.
Окара отступила назад, собираясь подняться и сообщить Доару, что, если он хочет наказать, пусть делает это сам, но сильный порыв ветра толкнул ее в спину, и пушечным ядром она влетела внутрь. Дверь с протяжным лязгом захлопнулась, и воркория поняла, что сбежать от этих двоих не удастся. Умолять их о пощаде она не собиралась и, гордо расправив плечи, на подрагивающих от страха ногах вошла в клетку.
Окара помнила ужас, исказивший лицо Дарины при одном упоминании артефакта, и поняла, что ей было чего страшиться, когда множество звуков оглушающей какофонией обрушилось на нее. Из девушки будто крупица за крупицей вытягивали силы.
Прижав ладони к ушам, младшая Тоберон покачнулась. Ноги подкосились, и она упала на колени. Боли не почувствовала, хотя ударилась сильно – низ клетки тоже устилали жесткие прутья, сквозь которые виднелся дощатый пол.
Из-за оглушающих звуков Окара не слышала, как ушла Кеона с помощником, но словно сквозь туман видела их удаляющиеся фигуры. Кусая в кровь губы, она терпела выжигающую изнутри боль. Нечто неподвластное рвалось из ее тела.
Яркие, подернутые пурпуром, ленты проступили на прутьях клетки и, точно живое существо, распахнувшее ненасытную пасть, потянулись к Окаре. Они крылатыми тварями кружили над ее головой, жалили болезненными прикосновениями кожу, заставляли жертву ползать по клетке и уворачиваться от них.
Энергия, заточенная в артефакте, жаждала немедля вытянуть силы из Окары. Яркие пестрящие ленты вихрем закружились вокруг пленницы и скопом набросились на нее, скручивая, не давая пошевелиться. Девушке показалось, что ледяной холод сковал ее, добравшись до самой души. Она больше не чувствовала ни обиды, ни сожаления, ни злости, и было все равно, что с ней станет. Душераздирающий крик так и застрял в горле, а слова мольбы застыли на искусанных губах.