Собравшиеся невольно посмотрели на Габби, ожидая дальнейших приказаний. Мокрый от пота Уикхэм продолжал цепляться за стул; лужа крови у его ног все увеличивалась.
– Барнет, помоги его светлости добраться до покоев и уложи его. Хирург скоро будет. Ты, Фрэнсис, – обратилась Габби к лакею, который приехал с ними из Готорн-Холла, – поможешь Барнету. Миссис Бакнелл, будьте добры принести наверх чистые полотенца и горячую воду. Я постараюсь остановить кровь до приезда врача.
Габби, привыкшая командовать слугами, говорила властно. Все, к кому она обращалась, тут же брались за дело.
– Мисс Клер, мисс Бет, я думаю, будет лучше, если мы вернемся к себе. Не стоит мешать людям, занятым делом, – сказала Туиндл.
– Я ни за что не усну… – Суровый взгляд гувернантки заставил Бет осечься.
– Габби, как ты здесь оказалась? И Джим тоже? – подозрительно спросила Клер, которую Туиндл подталкивала к двери.
Ответить Габби не успела. Слуги дружно ахнули.
– У него обморок, – пробормотал Барнет.
Габби оглянулась и увидела, что Уикхэм действительно, потерял сознание. Его лицо посерело, глаза закрылись, тело безвольно привалилось к груди Барнета. Гигант придержал хозяина за талию, затем изловчился и поднял его на руки, как ребенка.
Испуганный лакей заглянул Уикхэму в лицо, а потом растерянно посмотрел на Габби.
– Мисс, я… – запинаясь, выдавил он.
– Отнеси его светлость наверх, – хладнокровно распорядилась она.
Барнет с облегчением кивнул и шагнул к двери, неся бесчувственного Уикхэма. Двинувшаяся следом Габби посмотрела на остальных через плечо и добавила:
– Миссис Бакнелл, пожалуйста, принесите то, что я просила. Джим, ты можешь мне понадобиться. Остальным лучше всего вернуться к себе и лечь спать.
Врач прибыл только на рассвете. Сквозь плотно задернутые шторы начинали проникать первые солнечные лучи, на улице слышался стук колес и колокольчик булочника. Зашевелились слуги, недавно отправленные спать. Босой и раздетый до пояса Уикхэм, панталоны которого были расстегнуты и слегка спущены, чтобы открыть рану, лежал навзничь на огромной кровати с красным балдахином, занимавшей всю середину комнаты; его черноволосая голова покоилась на мягких подушках. Хотя лицо «Маркуса» продолжало оставаться слегка пепельным, по контрасту с белыми простынями кожа графа казалась бронзовой.
Резная кровать из красного дерева была огромной, но он занимал на ней удивительно много места.
Даже недвижимый и раненый, он выглядел очень грозно. Габби невольно вздрогнула, вспомнив, какой беспомощной она была, когда эти большие ладони сомкнулись на ее шее.