– Нет. Кажется, от этого не будет толку, – поморщилась я. – Сдаюсь! Все могут ошибаться. – И, похоже, я зря выставила за дверь премьер-министра. Хотя в этом преступлении каяться как раз хотелось меньше всего. – Но версия имеет право на жизнь.
– Конечно! – кивнул Джереми. – Как ваши успехи в работе с артефактом связи душ?
– Никак! – честно призналась я. – Увы, в вашей библиотеке нет ни слова о родовом артефакте. И об этом я тоже хотела бы с вами поговорить. Похоже, мы ищем не в той библиотеке. Это дом вашей матери, а артефакт, я так понимаю, достался вам от отца.
Вице-канцлер поморщился, но согласно кивнул:
– Да, мне стоило подумать об этом сразу. Тут моя промашка. Сейчас же напишу канцлеру и запрошу разрешение посетить дворец.
Я едва смогла сдержать удивление. Хотя, собственно, почему? И к простому смертному приличия не позволяют врываться вот так запросто, а уж к канцлеру империи… Там, поди, и дети на аудиенцию записываются за неделю. Хотя тут я, наверное, все же перегибаю.
Ладно, не будем акцентировать излишнее внимание на внутрисемейных отношениях Джереми Холта.
Я устало упала на диван и снова, уже издалека, обвела взглядом книжные полки, стол… Ничего такого, что могло бы служить магическим прослушивающим предметом.
Джереми достал из ящика стола лист бумаги с золотым тиснением и гербом Холтов в самом углу. И вынул из внутреннего кармана пиджака самопишущее перо из темного дерева, украшенное маленькой янтарной птичкой.
Я так и замерла, таращась на это невероятно красиво выполненное изделие. Не в экипаже… и даже не в кабинете…
– Ми… Джереми, а вы не позволите мне взглянуть на ваше перо?! Очень забавная птица… Похожа на вечно подслушивающего Пэра.
Холт посмотрел на меня, как на повредившуюся умом. Но я уже ни на что не реагировала.
– Раз вам так любопытно… – протянул он мне перо.
Было безумно любопытно. Особенно когда я достала свои очки и, нацепив их на нос, принялась разглядывать плетение.
– Послушайте, а вас не смущало ранее, что перо фонит магией?!
– Нет. Мне его подарила… знакомая подарила. – Вот, значит, как. Кажется, я знаю, как зовут эту знакомую. Эмили Вайтс. – И сказала, что помимо прочего оно может поправлять написанное, не наделав клякс. Я слишком мало придаю значения разборчивости моего почерка. А это перо само подбирает читаемую форму букв.
Я кивнула. Нечто такое было. Мы изучали похожие плетения на втором или третьем курсе. Они применялись чаще в быту. Нам таким пользоваться строго запрещали, вырабатывая – цитирую мистрис Флеминг: «Аккуратность и каллиграфичность, студенты! Это самые важные навыки, которыми должен обладать артефактор. Разве вы сможете создать качественный артефакт, если и имя свое ровно написать не в силах?»