За праздничным столом накануне девчонки отдарились подарками – за мужа благодарили и за избавление от рабства. Топляночки одежду справную поднесли – моя в битве с колдуньей в негодность пришла. Достались мне сапожки легкие, крепкие, непромокаемые, потому что из шкуры аркаты – змеи подводной – сделаны. Платье дорожное, из добротной ткани сшитое. Плащ заговоренный: ни холода в нем, ни жары не почувствуешь, грязь не пристает – встряхнул, и как новенький. Сорочка нижняя, искусной вышивкой отделанная. А уж каких там только заговоров не вплетено! И для здоровья, и от насекомых ползучих-летучих, и от дурного глаза, и от ворожбы лихой. Солина подарила. Я просто влюбилась в обновки. Как только в баньке помылись, так сразу в новое и переоделась. Ткань легкая, невесомая, к телу приятная, да еще тонким ароматом лотосов пахнущая. Прелесть исключительная. Затем навий черед одаривать настал. Килана вручила кулон с красным камешком.
– Оберег сильный, – пояснила она, – нагреется, если опасность грозить будет или яд в пище почувствует. Трижды жизнь спасет, после чего рассыплется в пыль.
– Спасибо, Килана! Девочки, от души благодарна вам. Это же все… волшебно. Работа ручная, ведовство, обережная магия.
– Погоди, – улыбнулась Марна, – не закончились еще подарки-то. Потом благодарить будешь. Нам за супруга нашего ничегошеньки не жалко. Вот прими и от меня дар, – протянула прозрачно-голубую жемчужинку. Точно такую она вложила в рот Леланы при обряде. Странная жемчужинка. Смотришь издалека, на камешек драгоценный похожа вроде топаза или даже адаманта. А приглядишься – живая как будто. Клубится внутри кусочек яркого неба, и звездочки искорками сияют. – Это навья слеза. Мертвого не оживит, но сделает одной из нас. Ты верно заметила, такую я отдала Лелане. Но если слезу примет живой человек, то надолго сохранит молодость, научится дышать под водой и не утонет.
– Это слишком дорогой подарок, – я оторопела, – не представляю даже, сколько такая слеза стоит. А я ведь ничего такого не сделала…
– Бери, не думай! – шикнул лесовик из-за спины старшей жены и состроил страшное лицо. – Если навка добровольно отдает слезу, не отказывайся. Для смертного – дар бесценный. Ну, не бывало еще такого случая, чтобы ведьмы или люди с нечистью роднились. Все навки между собой сестры. А ты кровью с Леланой обменялась, значит, и Марне теперь родственницей приходишься.
– Ах, вон оно что! Спасибо, Марна. От чистого сердца благодарю.
Когда жемчужинка перекочевала в мою ладонь, не удержалась, вдоволь ею налюбовалась. Завораживающая красота, так бы смотрела и смотрела на звездочки-искорки.