Если ребята СВК – понятно. Решили наказать двух детективов за ретивость.
Но проще было бы забыть о сыщиках. Дима говорил, что некто показал ему блокнот и контактный телефон, значит, Синдикату пришлось идти на личный контакт и засветить одного из своих.
Зачем такие заморочки? Душегубы решили круто выступить для острастки прочим? Мол, посмотрите, недоумки, что бывает с теми, кто гавкает на умных-тертых профи.
Но быстро-то как! Быстро! После контакта прошло не более пятнадцати часов, а они уже расклад установили, вошли в контакт с Пучком, настропалили его…
Откуда у СВК информация?!
И в этом месте, следуя регламенту, на первый план выплывает броненосец «Камилла Шляхтич». В пуленепробиваемой вуальке. Если она, следуя каким-то личным интересам, вписала сыщиков в регламент, щедро проплатила их неумное участие, а сама какую-то интригу повела… То все. Кранты.
За стол вернулся Дима:
– Итак. Продолжим. – Отхлебнул вина и заговорил, явно работая под запись и не особенно это скрывая: – Вот знаешь, Евдокия, никак не могу решить… Портить молодой девочке жизнь или пожалеть? Идти в полицию или дать тебе и Паршину второй шанс…
– Дима, я могу элементарно доказать, что никакого убийства не заказывала.
Пучков изобразил, что не слышит, и продолжил:
– Но есть и другой вариант. Выложить твою историю в Сеть… пусть люди поглядят, какие сыщики работают с их секретами…
«Пипец. Угробит, сволочь, репутацию на веки вечные! Как потом ни объясняйся, ни отписывайся, запашок останется».
Евдокия нажала грудью на стол и, вытягивая шею, прошипела:
– Дима, алло… Ты меня слышишь? Ты говоришь ерунду. Где твой хитрый интернетный мальчик, пусть он идет сюда и скажет мне всю эту чушь в глаза.
– А мальчик, Дуся, умный, – довольно осклабился Пучков. – Он денежки схавал, меня предупредил и в родные пенаты отчалил. Ему связываться с прокуратурой нет резона. Заработал по случаю и очень довольный свалил с бабосами. Доказательства, – Димон вновь похлопал по нагрудному карману, – все у меня. Договариваться, Землероева, ты будешь со мной. Или – не договариваться…
Пучков неожиданно поперхнулся. Закашлялся, срывая с шеи миланский галстук. Налился свекольным цветом, немного даже в синеву пошел…
Дуся растерялась, собралась позвать официанта и попросить стакан воды для поперхнувшегося гостя. Но Дима, дико выпучив глаза на Евдокию, прохрипел:
– Ты че… сука… мне в бокал добавила?!.. Отрави-и-ила…
То были последние предсмертные слова притчи во языцех Дмитрия Георгиевича. Голова его с громким стуком опустилась лбом на стол. Вытянутая рука поскребла скрюченными пальцами скатерть, от движения ткани упал бокал на длинной тонкой ножке и пролилось вино…