– Никаких вопросов, Дуся. Надо – выведем и с боем. Жди.
Евдокия закончила разговор. Пару секунд посидела, рассеянно глядя в стену перед собой. И сразу вспомнила, где чистые носки.
Но прежде чем идти к шкафу и доставать из бокового отделения сухую пару, изъяла из сумки электрошокер и положила его в задний карман джинсов.
Разговор с Мироновым и скорое прибытие поддержки окончательно структурировали мышление.
Дуся вошла в гостиную… И невольно выругалась! Хрусталева разыскала водку и приканчивала вторую треть бутылки.
– А ну-ка дай сюда! – Землероева разъяренно подскочила к свидетельнице и вырвала бутылку. – Ты че, Марина, совсем охренела?! Никак остановиться не можешь?!
– Не могу, – покорно и пьяно согласилась рыжая. – Мне – надо. Мне – помогает.
– Ох-х-х.
Матерясь сквозь зубы, Дуся вышла на кухню и вылила остатки водки в раковину. Под бульканье подумала: «А правильно ли я сделала, подписав сюда Мирона?»
Пять минут назад, под давлением страха, казалось – правильно. Кто бы ни подсунул мертвого мужика в квартиру (не мертвого, а полумертвого, способного задвижку за собой закрыть!), этот кто-то может поджидать снаружи.
Нет. Не может. Иначе этот кто-то зашел в квартиру «на плечах» Марины.
Так, так… Голова наконец-то начала соображать. Думать и прикидывать.
Евдокия метнулась обратно в гостиную, склонилась над скукожившейся, закутавшейся в так и не снятую шубу свидетельницей и грозно прошипела в пьяненькие очи:
– Сиди здесь тихо и не двигайся. Поняла?!
– Угу, – испуганно кивнула Хрусталева.
По прикидкам малопьющей сыщицы, рыжую уже должно было смертельно развезти, она без закуски больше полбутылки водки прикончила! А прежде еще и шампанского хлебнула. Но Марина оказалась на удивление крепкой тетенькой.
Или Евдокия ничего не понимала в российском питии.
– Мне надо выйти. Я тебя запру. Если не вернусь, дверь никому не открывай. Через двадцать минут звони по этому телефону Марычеву. – Евдокия вложила в вялые свидетельские пальцы контактный телефон. – Все поняла? Звонить и говорить – в состоянии?
– В сос… в состоянии…
Сыщица с сомнением поглядела на оплывающую Хрусталеву и пошла к прихожей. Уткнулась лбом во входную дверь. Ну. С богом. Вроде бы расчет построен на безусловной логике:
в подъезде неприятностей быть не должно. Иначе эти неприятности вошли бы вместе с Хрусталевой.
Но чем черт с людьми не шутит. Войти за рыжей не успели, спугнул кто-то из соседей… Потом опомнились. Сейчас за дверью могут – ждать.
Но Евдокии – кровь из носа! – нужно было побеседовать с Егором и его друзьями. Пока те по домам не разошлись.