Но девушка никак не унималась, и тогда граф перевернул ее на спину.
– Отстань от меня! – завопила она, усаживаясь. – Я не плачу! Я никогда не плачу! – Рыдания мешали ей говорить, слезы, ручьем текущие из глаз, заливали нежные щеки. А ее глаза походили на влажные, вымокшие под дождем фиалки. Глядя на дрожащие розовые губы воспитанницы, Джастин даже испытал нечто вроде раскаяния.
– Я вижу, – серьезным тоном проговорил он, едва сдерживая улыбку.
Меган снизу вверх поглядела на него, похоже, и не собираясь успокаиваться.
– Не смей смеяться надо мной! – У нее был такой разъяренный вид, что граф удивился.
И вдруг, яростно сжав губы, девушка бросилась на опекуна с кулаками, щиплясь и царапаясь, как дикая кошка. Правда, Джастину удалось без труда ухватить ее за руки и держать на расстоянии от себя – так, чтобы она не могла дотянуться до него.
– Успокойся же, – проворчал он, пораженный той силой, с какой она пыталась вырваться от него.
Осознав, что ей не справиться с могучей хваткой Джастина, девушка постепенно утихомирилась. Откинув голову назад, она смотрела на графа, который продолжал держать ее за запястья.
– Пусти меня! – закричала она, сверкая глазами.
Джастин с интересом наблюдал за тем, как фиалковые глаза становились темнее при каждой вспышке гнева. Но надо признать, эти глаза были прекрасны.
– Я ненавижу тебя! – добавила она, и слезы вновь потекли по ее щекам.
– Господи! – выдохнул Джастин. Битва еще не началась, а он уже устал от нее. Он толком не понимал, чем вызван этот потоп, впрочем, это даже не имело значения. Какой бы ни была причина, все равно сцена была невыносима. Поморщившись, Джастин взял девушку на руки, как берут маленьких детей, и, прижимая к себе, отнес к одному из кресел, стоявших у камина. Усевшись, он усадил девушку на колени, успокаивающе похлопывая ее по спине. Та не сопротивлялась. Вообще, кажется, она была не против вот так замереть у него в объятиях, спрятав лицо на груди.
– Ну-ну, успокойся, – говорил он, поглаживая ее шелковистые волосы. – Все хорошо, поверь мне.
В ответ на ласку Меган обвила его шею руками и крепко прижалась к нему. Она продолжала всхлипывать, и ее горячие влажные губы то и дело касались кожи на его груди. Джастину стало немного не по себе, ведь не ребенка же, в конце концов, он держит на коленях, но тут же подума\, что воспитанница относится к нему как к отцу, поэтому и считает, что он должен утешать и гладить ее, когда ей плохо. Поэтому граф продолжал успокаивать Меган, нашептывал ей на ушко слова утешения, пока она не отпустила его шею и не замерла у него на коленях.