Единственную весточку Меган получила от Джастина на Рождество, которое отметила в компании Дженет и остальных слуг. Будущая мать все же надеялась, что Джастин приедет на Рождество из Лондона, куда он направился, по словам Дженет. Каково же было ее разочарование, когда, открыв крохотную коробочку, которую граф прислал ей в подарок, она увидела очаровательную подвеску из аметиста с бриллиантами и визитную карточку Джастина – только карточку. Ни слова, написанного его рукой, ни даже подписи. Посмотрев на подвеску, Меган спрятала ее в шкаф и дала себе слово больше не вспоминать о ней.
Джастин так долго не появлялся, что Меган пришла к выводу: он навсегда порвал с ней. Видимо, он так и не простил ей ни решения выйти замуж за Дональда, лицо которого она уже почти забыла, ни того, что она хотела выдать их ребенка за наследника лорда. Прежде Меган казалось, что брак с лордом – это единственное разумное решение, но сейчас она была даже рада, что граф не позволил ей связать жизнь с Дональдом.
Находясь вдали от людей, Меган уже не стыдилась своей беременности. А что будет, когда ребенок – девочка или мальчик – подрастет и начнет задавать вопросы, Меган не знала. Пока что она жила лишь одним днем.
Между тем наступил май. Живот Меган стал таким огромным, что она с трудом поднималась со стула. Живот казался еще больше, поскольку Меган по-прежнему оставалась тоненькой и хрупкой, так что даже широкие платья, которые сшила для нее Дженет, не скрывали беременности.
В этот день Меган, как обычно, отправилась на прогулку к скалам. На ней было одно из ее любимых платьев – темно-синее, с высоким, отделанным кружевами воротником. Рукава до локтя были обшиты воланами, а широкая юбка казалась внизу еще шире из-за пышных оборок. Длинные волосы Меган были забраны в пучок на затылке, но из-за постоянного ветерка, дующего с моря, отдельные пряди выбились из прически, и теперь мелкие кудряшки обрамляли ее лицо. На ногах Меган – на этом настояла Дженет – были простенькие, но очень удобные сандалии без каблуков – в них она почти не чувствовала отечности ног.
Виндсмер был расположен высоко над заливом Кармартен-Бей, и Меган никогда не надоедало любоваться постоянно меняющимся морем. В этот день море было синим – точь-в-точь, как ее платье. Тяжелые волны, украшенные гребнями белой пены, с грохотом обрушивались на прибрежные скалы.
Высокие скалы, окружавшие узкий песчаный пляж, всегда напоминали Меган зубы гигантского чудовища, но на сей раз пейзаж не казался ей таким зловещим – вероятно, потому, что в лучах солнца скалы заискрились, засверкали. Блестящие кристаллики, вкрапленные в породу, сверкали и переливались, как капли росы на рассвете. Мягкая изумрудная трава покрывала землю, и Меган брела по ней к обрыву, улыбаясь солнцу и свежему ветерку и наблюдая за рыбацкой лодкой, скользящей по воде вдали от берега.