Необходимы обзоры деятельности РОВС за каждый квартал. Нет ли возможности для перехода «Фермера» в их разведку? Верны ли сведения, что ген. Кутепов дальний родственник «Фермера» или «Фермерши»?
Пусть супруги возобновят связи с К., что пригодится в недалеком будущем.
А. Артузов[3]
Запись на полях:
Ген. К. не родственник, был лишь посаженным отцом на их свадьбе.
«Сильверстов» Центру
Направляю прошение ЕЖ-13 в ЦИК о персональной амнистии. Написано симпатическими чернилами «пурген», проявляется аммонием-щелочью. Новый пароль для нового курьера — визитная карточка с оторванным уголком: ЕЖ-13 будет говорить лишь при предъявлении такой карточки…
Заявление
ЦИК СССР
от Николая Владимировича Скоблина
Нахождение в активной борьбе против советской власти показало мне печальную ошибочность моих убеждений.
Осознав эту крупную ошибку и раскаиваясь в своих поступках против трудящихся СССР, прошу о персональной амнистии и даровании мне гражданства СССР.
Одновременно с сим даю обещание не выступать как активно, так и пассивно против Советской власти и ее органов. Всецело способствовать строительству Советского Союза и о всех действиях, направленных к подрыву мощи Советского Союза, которые мне будут известны, сообщать соответствующим правительственным органам. 10 сентября 1930 г. Скоблин
Аналогичное заявление написала «Фермерша».
Подписка
Настоящим обязуюсь перед Рабоче-Крестьянской Красной Армией Союза Советских Социалистических Республик выполнять все распоряжения связанных со мной представителей разведки Красной Армии безотносительно территории.
За невыполнение данного мною настоящего обязательства отвечаю по военным законам СССР.
Б [ывший] генерал
Николай Владимирович Скоблин
Когда мы в Россию вернемся… но снегом ее занесло,
Пора возвращаться. Светает. Пора бы и двинуться в путь.
Две медных монеты на веки. Скрещенные руки на грудь.
Григорий Адамович
1
Январское утро 1930 года выдалось в Париже холодным, с леденящим ветром, который чуть ли не валил с ног прохожих. Порывы ветра гудели в проводах, узких улочках, гремели незакрепленными ставнями, раскачивали деревья.
— Надень бекешу и подними воротник.
Скоблин не обратил внимания на слова жены, но Плевицкая была настойчивой:
— Выпал снег, правда, быстро растаял, но улицы покрылись ледяной коркой. В Москве шел бы всю ночь и к утру повсюду лежали сугробы.
— Да-да, — не поднимая головы от тарелки с омлетом, сказал генерал. Встрепенулся, взглянул на Надежду. — Прости, что сказала?
— Нынче стужа, изволь одеться потеплее.
— Ты права, — согласился Скоблин. — Не забудь, вечером идем в ресторан с четой Кутеповых. Будь, пожалуйста, готова к семи.