С трепетом я надела его. Платье приняло мое благодарное восхищение и село так, как можно только мечтать.
– Если завтра мой самолет упадет, последнее, что я вспомню, будет эта божественная красота. Ты и Balenciaga. После этого зрелища Армани и Кензо кажутся провинциальными портняжками. Ну все, снимай. Пошли.
Он потянул меня в спальню.
И прекрасный бездумный день продолжился.
А потом наступил вечер.
Но кончился и он.
Перед сном мы сделали это снова. Но ни он, ни я не знали, что этот раз станет последним. Я думала, что последний раз будет утром, перед отъездом.
Я поставила будильник, чтобы проводить Глеба.
Аня Янушкевич советует:
Внутреннюю поверхность туфель протирают губкой, смоченной разбавленным спиртом или водкой. При необходимости используют пятновыводители для тканей. Чтобы туфли приятно пахли, в носок можно положить саше с ароматическим наполнителем.
Следующая неделя и воскресенье
Но он решил по-своему. Выключил мой будильник и уехал, пока я спала.
Я нашла записку.
Сегодня и завтра никуда не ходи, отсыпайся, ешь кашу, принимай лекарства. К среде будет готова кредитка на твое имя, забери ее в бутике. Купи себе что-нибудь радостное. Я постараюсь прилететь в четверг. Приготовь обед.
Твой Глеб
Я собралась и поехала к Вере. Оля ходила по дому в черном платке и с четками в руках. Верины уговоры возымели действие, и девочка согласилась закончить институт. Все неучебное время она проводила в церкви, где делала всякую грязную работу. Но прибирать в собственной квартире не хотела.
Я сделала полную уборку и оставила Сергею записку с просьбой позвонить по поводу дальнейшей работы. Он позвонил позже, и мы договорились, что все останется по-прежнему, как при Вере.
Ночевала я у себя дома.
Во вторник поехала к Глебу и сделала уборку у него. Съездила помыла его «порше». Шубу брать не стала, а новую обувь все-таки взяла себе.
Вечером позвонил Петров. Пришлось пригласить его в гости. Мне удалось напустить на себя радостно-идиотическое настроение. Я делала вид, что не понимаю его намеки. А прямо потребовать вознаграждения за свои усилия он не осмелился. Я подписала договор, по которому должна была получить аванс в размере двух тысяч условных единиц за пять тысяч тиража моей книги, с условием, что, если им удастся продать больше, они будут доплачивать мне десять процентов стоимости каждого экземпляра, проданного сверх оговоренного тиража. Чтобы понять этот несложный расклад, мне потребовалось полчаса. Петров, всегда считавший меня толковой, смотрел на меня с недоумением. Наверное, он подумал, что я накурилась дури.