– У человека, нет таких огромных сил, делать всем… добро, но у него есть возможность никому не причинять зла, – сказала я.
– Всё верно, Кристи. Но только человек ведь замечает в мире лишь то, что уже несёт в себе изначально.
– Ты хочешь сказать, что весь корень бедствий идёт из его….
– Именно так, – поняв ход моих мыслей, сказал он. – …А вернее, какие жизненные уроки были извлечены оттуда, и каким образом они повлияли на него, его окружение… воспитание, хотя… это спорный вопрос. Иногда человек, выросший в тяжёлой грубой среде, может стать волевым, сильным и многого добиться в жизни. Но это всё, опять же, очень спорно и в большей степени зависит от определённых обстоятельств, в том числе природных наклонностей, прирождённых данных, – закончил Макс, но затем заметил:
– Но есть такой тип людей, которые изначально вызывают особую внутреннюю симпатию, желание приблизиться к ним, ими искренне восхищаются, добрые тянутся к ним, а насмешливые и злые завидуют, а порой и мстят. Таким людям гораздо сложнее идти по жизни, но именно на них, на мой взгляд, держится земля.
Собравшись однажды в уютной гостиной возле ярко-пылающего камина, мы услышали от Макса известие, которое скорее удивило нас, чем обрадовало. Он рассказал нам о той девушке, что не так давно посещала нас и с которой мы уже имели возможность познакомиться, что во время стихийного бедствия пострадал её дом, и она, возможно, какое-то время погостит у нас, во всяком случае, пока ведутся восстановительные работы в её доме.
Вскоре девушка переехала к нам. Это была… Вероника.
Мне пришлось каждый день наблюдать, как она мягкой и лениво-кошачьей походкой повсюду неотступно следовала за Максом, куда бы он ни шёл, она не отходила от него ни на шаг. Нам приходилось встречать её утром, во время завтрака; вечером, во время ужина и вообще, куда бы невольно ни был брошен взгляд, Вероника занимала собой всё пространство. Марию, как я заметила, присутствие этой женщины сильно раздражало, она не раз мне высказывалась по этому поводу. Крёстная же молчала, а я, видя, как она странно посматривает на меня, с какой-то надменностью и презрением, при этом замечала, что внимание Макса к ней возрастало каждый раз всё больше, особенно когда мы были вынуждены видеть их вдвоём. Всё это заставило меня отстраниться. Я просто перестала спускаться к завтраку, да и совсем появляться в гостиной, чтобы лишний раз не сталкиваться с Максом и Вероникой. Так как я уже проходила практику в школе в должности учителя, то мне приходилось довольно рано уходить из дома, а по вечерам, когда уходили все ученики, я подолгу засиживалась в классе за проверкой тетрадей с домашним заданием своих учеников. Иногда я даже брала стопки тетрадей с собой домой, не успев их проверить в классе, что говорило о моей большой загруженности в школе. Вот и в этот раз я прихватила с собой очередную стопку тетрадей учеников, решив проверить их на выходных. Сидя за учительским столом, я взглянула в окно и заметила, как начала быстро портиться погода, поднялся сильный ветер, и уже стал накрапывать мелкий дождь, стало темнеть. Я, быстро собравшись, направилась к выходу. Добравшись, наконец, до дома, я смахнула мокрый зонт, остановившись возле порога двери и, закрыв его, стремительно открыла входную дверь. В холле стоял таинственный полумрак, я попыталась проскользнуть в свою комнату, наверх, как тут неожиданно зажёгся свет, я обернулась и увидела перед собой Макса. Неожиданно послышался сильный грохот, распахнулось окно, и неистовый ветер порывами подул с такой силой, что несколько тетрадей моих учеников буквально вырвало у меня из рук, и они рассыпались на пол. Макс бросился закрывать окно, а я, склонившись на корточках, принялась собирать тетради. Он подошёл ко мне и, наклонившись, подобрал последние тетради. Я собралась пойти к себе, поблагодарив его за помощь, но услышала: