— В книге одиннадцатой рассказывается о том, как он копил силы в Высокой Твердыне, чтобы встретить твое вторжение. Ты возглавил атаку и, используя силу Тьмы, нашел путь в крепость. Он погиб как герой. Истинный Меч Отца Мира пал под превосходящими силами врагов и искусством Тьмы.
— Иными словами, ты не знаешь ничего. А поскольку никто из его последователей не выжил, кто бы ни был автором книги, его там не было. Не собирал твой отец никаких армий. Он выжидал, взяв в заложники близкого мне человека. Использовал ее, чтобы заставить меня сложить оружие и затем убить. И геройского в его смерти ничего не было. Он умер в помрачении рассудка, сведенный с ума чем-то, что принудило его убить своего отца.
Рива тряхнула головой. Священник много раз предупреждал ее, что именно так и бывает, когда живешь среди еретиков: «Они выиграли и теперь считают себя вправе переписывать историю». И все же речь Ваэлина ее задела. Пусть неохотно, но Риве пришлось признать, что в Аль-Сорне есть некая правда. Он многое скрывал, много оставлял недосказанным, но моральный стержень в нем явно был. И, в отличие от своего отца, которого Рива не знала, Ваэлина она могла выслушать.
— Ты лжешь, — сказала она, стараясь говорить как можно увереннее.
— Ты так считаешь? — Его пристальный взгляд не позволял ей отвести глаза. — А мне вот кажется, ты и сама знаешь, что я говорю правду. Думаю, ты и прежде чувствовала, что рассказы о твоем отце лживы.
Она отвела взгляд и закрыла глаза. «Именно в этом его сила, — поняла она. — Вот в чем кроется Тьма. Не в мече, но в словах. Умный ход: изрекать гнусную ложь, замаскированную под правду».
— Меч, — хрипло произнесла она.
— Мы находились в королевских покоях Высокой Твердыни. Мой брат метнул топор прямо ему в грудь. Он умер мгновенно. Я помню, что его меч упал куда-то в темноту. Я не взял его и не видел, чтобы на него позарился кто-то из моих братьев или солдат.
— Но ты же сказал, что знаешь, где его искать! — воскликнула она, уже зная ответ. Тем не менее прозвучавшие затем слова ранили больнее, чем палка священника:
— Я солгал, Рива.
Она вновь закрыла глаза. Ее трясло.
— Зачем? — тихонько прошептала она, не в силах больше ничего произнести.
— Твой народ считает, что во мне Тьма. Но «Тьма», как однажды объяснил мне кое-кто много мудрее меня, — лишь слово, которое используют невежды. На самом деле это — песнь, меня ведет песнь. Она же и привела меня к тебе. Было бы проще простого бросить тебя в лесу в первую же ночь, но песнь велела мне подождать. Велела приблизить к себе и обучить тому, чему не научил тот, кто отправил тебя ко мне. Ты никогда не задумывалась, почему тебя учили только искусству обращаться с ножом? Не с луком или мечом или чему-нибудь еще, что дало бы тебе преимущество? Тебе дали ровно столько навыков, чтобы сделать достаточно опасной — чтобы заставить меня убить тебя. Кровь Истинного Меча вновь легла бы на Темный Меч. Новая жертва. Когда ты пришла ко мне, в лесу был кто-то еще. Моя песнь нашла и тебя, и его. Того, кто следил за тобой, кто ждал и наблюдал. Свидетеля, жаждущего написать очередную главу одиннадцатой книги.