Внезапно отец остановился и посмотрел сыну в глаза.
— Я ничего не сказал, не так ли, когда ты не захотел быть адвокатом после того, как мы вбухали столько денег в твое обучение в колледже?
Сэм покачал головой.
— Когда твоя мама подняла бучу, не я ли сказал ей: пусть делает, что хочет? Он — мужчина, а потому должен сам выбрать свой путь. Даже когда ты пошел работать в этот сумасшедший дом, в кинотеатр, разве я возражал? Я сказал: удачи ему. Если ему там нравится, пусть работает.
Сэм промолчал.
— Когда ты не захотел жениться на дочери Грингласса, разве я спорил с тобой, хотя ее богатый папаша давал ей в приданое двадцать тысяч долларов, на которые ты мог бы открыть юридическую контору? Нет. Я сказал, что американский юноша вправе решать, кого ему брать в жены. Если он не приводит в дом shiksa[22], мы не можем навязывать ему свой выбор. Тут не Европа.
Сэм по-прежнему не раскрывал рта.
— Но это уж чересчур. Такого не могу одобрить даже я. Как я скажу маме: пусть делает, что хочет? Это глупость.
Они вошли в подъезд. На Сэма дохнуло запахами юности. Пятница. Вечер. Куриный бульон. Они начали подниматься по лестнице.
— Ты уже не юноша. Тебе идти не обязательно. Пока до тебя дойдет очередь, ты выйдешь из призывного возраста.
— В этом-то все и дело, па. Если я не пойду добровольцем, то опоздаю. Меня не призовут.
— Велика трагедия, а? — отец повернулся к нему. — И что ты потеряешь? Тебе не снесет голову шрапнелью?
Оставь войну гоям. Они в этом мастера. А ты оставайся дома и занимайся своим делом.
— Именно потому, что я — еврей, па, это мое дело. Если мы сами не хотим остановить Гитлера, кто сделает это за нас?
— Но твоя работа в «Рокси»? Ты думаешь, после войны тебя возьмут на прежнее место?
— Это неважно, па. Все равно я хотел уйти оттуда.
Они остановились перед дверью. Его отец достал из кармана ключ. Прежде чем открыть дверь, посмотрел на Сэма.
— Значит, тебе придется сдать пропуск в «Рокси»?
Сэм улыбнулся. Еще одна проблема. Мама всегда хвасталась перед соседями, что может бесплатно смотреть в «Рокси» любой фильм.
— Думаю, что нет, папа. Я обо всем договорюсь.
Сэм хотел войны, он ее и получил. Причем ему не пришлось ждать высадки на европейский континент. Для него война началась на третий день начальной подготовки в форт-Брэгг.
Холодным весенним утром, с пяти до шести утра они простояли на плацу под ледяным дождем. Наконец, их отпустили на завтрак. Толпой они устремились в столовую. Дождь лил, не переставая. Сэм уже входил в дверь, когда его грубо толкнули в спину.
— Шевелись, жидовская морда. Мало того, что мы идем воевать за вас, так ты еще нас задерживаешь.