Затем появилась она, и я понял, что означало это выражение. Все-таки его жилы наполнены кровью, а не долларовыми купюрами, подумал я.
Мое лицо тоже, очевидно, не осталось бесстрастным, поскольку Микки, закрывая дверь за собой и Крисом, лукаво улыбнулась. Я понял, что неуверенно иду навстречу посетительнице.
- Миссис Шайлер, - сказал я, протягивая руку. - Бред Ровен.
Она улыбнулась, пожимая мою руку.
- Рада познакомиться с вами, мистер Ровен, - тихо сказала миссис Шайлер. - Эдит много говорила мне о вас.
Ее голос напоминал перезвон колокольчиков.
Я посмотрел на нее. Мне довелось повидать множество женщин. Работая в кинокомпании, я общался с красивейшими женщинами мира. Это входило в мои служебные обязанности. Я мог иметь их в неограниченном количестве. Но эта дама была чем-то особенным.
В ней чувствовалась порода. Передо мной был бриллиант чистейшей воды. Золото высшей пробы. Большие белые орхидеи в витрине цветочного магазина. Нежное утреннее солнце. Июньская изумрудная зелень. Рубиновый портвейн после обеда. Любовная песня Билли Эпстайна.
Ее темно-каштановые волосы, коротко постриженные спереди, сбоку доходили до плеч. Темно-синие, почти фиолетовые глаза казались бездонными озерками.
Лицо было овальным, с высокими скулами, нежным, мягким ртом, скругленным подбородком, чуть вздернутым носиком. Ее ровные зубы сверкали белизной.
Я перевел дыхание и подтянул живот. Внезапно пожалел о том, что слишком редко играл этим летом в теннис и гольф, отчего у меня образовалось маленькое брюшко.
- Называйте меня Бредом, - сказал я, пододвигая к ней кресло. Пожалуйста, садитесь.
Она села; по-прежнему находясь в состоянии легкого шока, я вернулся за мой большой стол, чтобы прийти в себя.
Я снова взглянул на миссис Шайлер. Она сняла перчатки, и я увидел ее руки - белые, тонкие, с нежно-перламутровым лаком на ногтях. На левой руке у нее было кольцо с крупным бриллиантом.
- Пол предупредил меня о вашем визите, - смущенно произнес я. - Но я не ждал вас так скоро.
Она снова улыбнулась. Комната озарилась светом.
- Называйте меня Элейн.
- Э-лейн, - повторил я за ней.
На лице миссис Шайлер опять появилась улыбка.
- Мне никогда не нравилось имя Хортенс.
Ее голос звучал по-дружески доверительно.
- Не могу простить это маме.
Я усмехнулся.
- Понимаю. Родители нарекли меня Бернардом. Все звали меня Берни.
Она достала сигарету из плоского золотого портсигара, и я едва не расшиб себе лоб, поспешив обойти стол и поднести ей огонь. Она сделала глубокую затяжку и медленно выпустила дым.
Я вернулся к своему креслу и сел; в душе у меня происходила борьба. Я не мог понять причину.