Первым звуком, который он издал, пробудившись, был болезненный стон. О, она хорошо представляла, что может чувствовать тот, кто накануне так много выпил, и мстительно желала, чтобы похмелье продлилось как можно дольше. Вэнь Чжао с трудом сфокусировал на ней взгляд, точно силился понять, откуда она вообще взялась в его спальне.
— Это была прекрасная ночь, мой господин, — томно прошептала Вэй Ан Ю и про себя добавила: «Тем более прекрасная, что в итоге ничего не было». Она не знала, что будет потом, но сейчас опасность миновала — и хотелось в голос хохотать, настолько это было нелепо. Вэнь Чжао медленно моргнул и отмахнулся:
— Иди… Давай, иди к себе.
На этот раз никто её не сопровождал — и Вэй Ан Ю не знала, радоваться ли столь сомнительной привилегии. Как и тому, что солдаты клана Вэнь, патрулирующие территорию, следят за ней лишь краем глаза, не выдавая настороженности напрямую. Не хотелось бы верить, что им слишком многое известно.
Уже у дверей общей спальни она заметила знакомую фигуру.
— Цзян Чен! Ты что, всю ночь меня в этом коридоре караулил?
Обеспокоенное прежде лицо брата перекосилось в гримасе то ли ярости, то ли крайнего омерзения. Не говоря ни слова, он круто развернулся и поспешил прочь.
Лишь теперь она вспомнила о бело-красно-золотом платье.
В лучах палящего солнца: когда-нибудь потом
Необычайно гордая исполненной миссией, Ван Лин Цзяо вернулась к следующему вечеру — и Вэй Ан Ю украдкой облегчённо вздохнула. По крайней мере, на эту ночь Вэнь Чжао не выпустят из цепких объятий, и она сможет спокойно поспать.
С утра, улучив момент, она отделилась от остальных девушек и поспешила к Цзян Чену: после их могут снова разделить, и неплохо бы поговорить, пока есть такая возможность, объяснить… Слова потерялись; он смотрел на неё с той смесью острой жалости, непонимания и отвращения, с какой ребёнок смотрит на мёртвую, полуобглоданную птицу.
— Что он с тобой сделал? И что это на тебе? — Цзян Чен брезгливо дотронулся до рукава, словно новое платье было сделано по меньшей мере из человеческой кожи. Вэй Ан Ю, стараясь выглядеть как можно беспечнее, махнула рукой:
— Ничего такого, что могло бы мне сильно навредить. А платье… мне приказали его надеть.
— И ты надела.
— Есть идеи получше, шиди? Мне тоже больше по душе прежняя одежда, но не настолько, чтобы умирать и подставлять вас под удар ради права её носить. И пусть это дурацкое платье будет худшим, что могло бы со мной случиться.
Нервные шутки, отпускаемые одна за другой, не достигали его ушей. Цзян Чен медленно сжал кулак: