— У нас нет другого пути. Эти люди… им нужна надежда. Они заслужили нормальную жизнь, а не это… существование. И как я им объясню, что нам нужно уходить невесть куда?
Анджей некоторое время помолчал. Свет они выключили, дабы не тратить просто так электроэнергию, и сейчас его бледное лицо казалось словно высеченным из мрамора. Такое усталое… и ставшее за столь короткий срок таким родным. Каэлестис, надеясь, что его действия не покажутся странными, протянул руку и погладил Анджея по щеке:
— Не стоит беспокоиться. В обители все мы будем в безопасности. Ведь не станет же Шевальер… — тут Каэлестис запнулся: он не мог решить, как ему теперь именовать учёного. Отцом? Как глупо. Но ведь, чисто технически, так оно и есть… Нет, пожалуй, не стоит думать о равнодушном, спокойном учёном в таком ключе.
— Почему ты уверен, что они примут нас? — поинтересовался Анджей, накрывая ладонь Каэла своей. — Мы для них — никто. Даже не люди. Им было всё равно, когда нас сотнями убивали, когда на войне погибали дети и женщины. С чего бы им вдруг сейчас согласиться оказывать нам помощь — какую бы то ни было?
Каэлестис задумчиво посмотрел на собеседника. Как же ему объяснить… Наконец, Совершенный вымолвил:
— Всё же, что бы ни случилось, я им нужен. Ведь им, скорее всего, не по силам синтезировать организм-симбионт без меня: одного источника, если та девушка такая же, как я, явно недостаточно, и…
— Какая девушка? — непонимающе уставился на Каэлестиса молодой пилот. Ах да… Он же понятия не имеет о том, при каких обстоятельствах Совершенный оказался так далеко от родного дома и что должно было произойти на следующие сутки. Каэл и сам не был уверен в том, что та девушка, с которой собирался сводить его Шевальер — такая же, как он. Но что-то подсказывало: так оно и есть, иначе бы вряд ли она, по словам Шевальера, совсем юная, оказалась среди учёных. Наверняка и её тоже используют как источник бессмертия. В душе закипало отвращение к Шевальеру и остальным: они использовали живых людей, как какие-то переносные инкубаторы с идеальными условиями для выращивания нужного для поддержки себя в идеальном состоянии организма. Вспомнились идеально симметричные, часто исправленные с помощью пластических операций лица всех тех, кто воспитывал его… Надо же, а ведь ему внушали, что такие люди — холодные, безукоризненно вежливые и равнодушные ко всему, что не затрагивает их личные интересы, — это идеал. Но как можно назвать идеалом тех, кто так спокойно распоряжается чужими жизнями, и…
— Какая девушка? — повторил Анджей, и задумавшийся Каэлестис, вздрогнув, вернулся к реальности. Продолжая гладить Анджея по щеке, Совершенный повёл плечами: