Ей, похоже, было очень больно, но девчонка не прекратила попыток пока ее руки не оказались спереди. Бобров, помогая ей, вдруг ощутил в часовом кармашке шорт, которые были просто обрезанными старыми джинсами, что-то твердое непонятной формы. Бобров напряг память, но в голову ничего не приходило. Тогда он попросил Златку, и та уже посиневшими пальцами попробовала залезть ему в карман. Когда наружу показался брелок для ключей из кольца и надетого на него кусочка кожи с металлической пластинкой, разочарованию Боброва не было предела. Поняв, что надеяться больше не на что, он опустился перед Златкой на колени и стал зубами распутывать узлы на связывающей ее веревке.
Ему это удалось довольно быстро, и Златка чуть не плача принялась растирать посиневшие пальцы. Как только ее руки обрели чувствительность, она тут же принялась развязывать Боброва, которого связали куда как качественнее. Но она все же справилась ценой нескольких поломанных ногтей.
Наверху послышался шум и Бобров с Златкой быстро уселись на дно, заведя руки назад и прислонившись спиной к стенке. Бобров для пущей правдоподобности даже голову безнадежно повесил. Однако, заглянувший, приподняв бревнышко, в яму мужик, только мазнул по ним взглядом и, ничего не сказав, опять опустил бревнышко.
-Пронесло, – выдохнул Бобров и, притянув к себе Златку, зашептал ей на ухо. – Сейчас я тебя приподниму, и ты аккуратно глянешь, что там делается.
Златка согласно кивнула, поцеловала Боброва в нос и встала.
Когда она, стоя на сомкнутых руках Боброва, приподняла тяжелое бревнышко и осторожно выглянула наружу, то заметила метрах в двадцати приближающихся к яме двоих мужчин. Один из них был тот самый старик, что так эффектно наорал на их поимщиков. А вот второй... Толстый мужик в длинном хитоне, подпоясанным широким поясом, с накинутым на левое плечо гиматием был, похоже, купцом.
Златка тихонько опустила бревешко и прошептала Боброву:
– Опускай меня. Сюда идут.
Когда они приняли уже знакомую позу связанных и потерявших всякую надежду пленников, мужчины подошли совсем близко и остановились. Говорили они по-гречески и Бобров прислушался. Старик изъяснялся с ужасающим акцентом, а вот второй чесал на языке Гомера очень чисто. Похоже, он был для него родным. Через минуту Бобров понял, что собеседники торгуются. И объектами торговли были они со Златкой.
Услышав предлагаемые цены, Бобров возмутился, забыв на мгновение даже, что он в плену. За Златку купец предлагал десять мин, а за него всего сто драхм. Бобров поймал себя на том, что едва не вступил в дискуссию, посоветовав старику не слушать этого греческого пройдоху. Старик, однако, и без Боброва неплохо справлялся, требуя, соответственно, пятнадцать мин и сто пятьдесят драхм. И упорно стоял на этом.