– Да, – ответил Ник безмятежным голосом, как будто речь шла о погоде. – Записываем наши имена в Книгу Зверя, и наши души переходят в собственность Сатаны. А вы, люди, что делаете со своими душами?
– Гм. Мы, люди, бережем свои души.
– Зачем? – спросил Ник. – Для чего они вам нужны?
– Просто бережем, и все, – ответил Харви.
– До чего же нерационально. Вы могли бы обменять их на вечную молодость и красоту, на магические способности.
В чем-то это звучало весьма разумно. Ник рассуждал о продаже собственной души таким же небрежным тоном, каким ребята, захаживающие в церковь раз-другой в год, рассуждают о пасхальной службе.
Роз очень ясно говорила: надо быть толерантными к любым религиям. Харви не был уверен, относится ли это к поклонению Сатане.
Роз была верующая. Возможно, поневоле, потому что ее отец бы священником, но рядом с ее отцом или в его церкви Харви всегда чувствовал себя не в своей тарелке.
И Томми был верующим. Он всегда носил на шее мамин крестик. Распорядитель похорон, приехавший из Ривердейла, отдал этот крестик Харви, и он не знал, что с ним делать. Таскал в кармане джинсов, постоянно чувствуя его тяжесть. Носить на шее казалось неправильным, закинуть куда-нибудь, чтобы собирал пыль, – тоже.
Харви не знал, как относиться к миру, где монстрам позволено спускаться в шахты и пугать маленьких детей, миру, где ведьмы убивают людей, как убили Томми. В наши дни трудно сохранить веру во что бы то ни было, но он хорошо умел отличать, что правильно, а что нет.
– Думаю… – заговорил он наконец, – я бы лучше сберег душу и сам решил, что я хочу с ней сделать.
Ник пожал плечами, словно говоря: поступай как знаешь. Лазанья к этому времени полностью исчезла.
– Сабрина тоже не хотела расписываться в Книге. Но все-таки расписалась.
Харви насторожился.
– Ее заставили? Кто?
– Сабрина поставила свою подпись в ту ночь, когда пришли тринадцать ведьм Гриндейла, – пояснил Ник. Харви уже начал разбираться в его интонациях: когда и без того низкий голос Ника становился еще ниже, это значило, что он обеспокоен. – Она хотела обрести силу, чтобы спасти город. В том числе тебя.
В ту ночь она пришла к нему и сказала, что отныне встречаться им будет опасно. Той ночью ее волосы стали белыми, как лунный свет. Когда он обнял ее и поцеловал, то почувствовал запах озона, и запах полуночи, и горькую сладость. Харви понял: случилось что-то страшное, но не знал, что именно.
– Сдается мне, ты не в восторге от того, что она продала свою душу, – проговорил Харви. – При этом в целом ты не считаешь, что отдать душу Сатане – это нехорошо. Чем же ты недоволен?