Я развернул сверток. Это был носовой платок. Края его были аккуратно подрублены и прошиты на машинке. В одном из уголков синели маленькие изящные цветочки с зелеными листьями — не то васильки, не то вероника. Поперек угла было вышито детской рукой: «На счастье». И стояла дата сердечного пожелания — «1941».
Из платка на скатерть выпало три предмета: прозрачный пластмассовый мундштук (грани его отливали янтарем, а сопло, куда вставлялась папироса, обгорело и даже отчасти спеклось), огрызок толстого четырехцветного карандаша (лак его облез, и на боках отчетливо проступила волокнистая древесина) и дощечка из фанеры.
Дощечка была чуть больше спичечного коробка. С одной стороны ее покрывала коричневая, поблекшая краска, похожая на спичечную серу. А на другой синели четыре оборванных строчки:
28.9.41
В лесу у дер.
Семеновка
под Киевом
Карандаш, портсигар, дощечка, платок, мундштук начали переходить из рук в руки вдоль стола.
— Что это? — прервал молчание Скрыпник.
— Вещи Аркадия Петровича, — ответил я. — Мне их подарил Александр Дмитриевич Орлов.
— Так они у Аркадия Петровича и лежали, — спросила Афанасия Федоровна, — завернутые в платок?
— Нет, предметы накопились у Орлова постепенно. Платок попал к Александру Дмитриевичу после выхода из Семеновского леса. У Орлова прохудился сапог. Лили дожди. Он попросил у запасливого Гайдара какую-нибудь тряпицу обмотать ногу. Тряпицы не нашлось. Аркадий Петрович вынул из сумки два носовых платка, которые получил в детском подарке. И отдал полковнику. Один платок пришел в полную негодность. Орлов его выбросил. А второй сохранился.
Трофейный четырехцветный карандаш Аркадий Петрович дал Орлову что-то записать. И полковник позабыл вернуть. А мундштук и портсигар Аркадий Петрович подарил Орлову 18 октября, когда Александр Дмитриевич уходил к линии фронта. И самую большую ценность в этой коллекции, конечно, представляет дощечка.
— Не пойму, для чего она, — сказала Афанасия Федоровна, крутя в руках фанерку.
— Это дощечка от бутылки с зажигательной смесью, — ответил Скрыпник. — Дощечка была облита серой, как спичечный коробок. И бутылочная головка тоже. Дощечкой чиркали по головке. Сера загоралась. Бутылку бросали в танк. Дощечки эти солдаты иногда оставляли себе — зажигать спички и прикуривать. И называли так — «ширкало».
— А что означают слова «В лесу под деревней Семеновка»? — спросил Швайко.
— В этом лесу мы прятались, отступая по Бориспольскому шоссе, — сказал Абрамов. — Там собралось много народу. Немцы лес оцепили. Подогнали даже танки. Из этой мышеловки мы с группой Орлова и прорвались сюда, под Лепляву. А надпись... — пожал он плечами, — что может означать такая надпись?..