Гросс-Берен, Бранденбург,
19 июля
На краю Фридерикенхоф, небольшой деревни в окрестностях Гросс-Берена, сохранившей патриархальный уклад старого юнкерского рода фон Беренов, в сельской церкви Святого Мартина месса прошла в присутствии лишь одного посетителя, который скромно просидел на самой дальней скамье возле выхода. В последнее время прихожан становилось все меньше, особенно после мартовского налета английской авиации, и старому пастору нередко приходилось служить мессу при пустом зале, обращаясь к пастве так, словно она здесь была. Единственным живым существом, помимо него, был невидимый снизу органист на хорах, не совсем уверенно вступающий, по мере надобности, в течение службы. «Господь с вами, — завершая мессу, произнес пастор в абсолютной тишине и сам себе ответствовал: — И со духом твоим. Да благословит вас Всемогущий Господь. Аминь. Идите с миром, — обратился он в зал и, склонившись, добавил: — Благодарение Богу». Затем расправил рукава на сутане и быстро удалился.
Какое-то время Вернер Гейзенберг сидел неподвижно, задрав подбородок, скрестив на груди руки, словно прислушивался к растворившимся в сводах церкви отзвукам мессы. Наконец, он встал, несколько растерянно огляделся по сторонам. Наверху кто-то протянул на одной ноте «А-а-а», и орган исторг пару тягуче задумчивых аккордов, быстро ослабевших и угасших. Гейзенберг пошел было к выходу, но вдруг замер, посмотрел на винтовую лестницу, ведущую на хоры, и решительно двинулся в ее сторону.
Взбежав наверх, он увидел пастора, уже снявшего сутану и оставшегося в видавшем виды вельветовом костюме, и белобрысого мальчика, который, выпрямив спину, сидел на полированной деревянной скамье перед мануалом органа. У мальчика были острые плечи и худая шея — короткая стрижка лишь подчеркивала ее худобу. Чтобы дотянуться до педалей, ему приходилось выгибаться на скамье, и все равно он мог достать до них только одной ногой. В руке пастор держал потрепанные ноты, на носу появились маленькие золотые очки. Исполненным назидательного смирения голосом он внушал сосредоточенно внимавшему ему мальчику:
— Рука должна быть легкой. Легкой, плавной, понимаешь? Не отрывай пальцы от клавиш, вот так, вот так. И когда снимаешь один палец с одной и нажимаешь другим на другую, делай это одновременно. Ох, Боже мой, ты не понимаешь меня. Слушай еще раз. Я буду говорить просто. Движения пальцев должны быть гибкими. Вот такими, видишь? Ну, молодец. Повтори.