— Если что, скажи, что пошел на рыбалку. Самое позднее в понедельник утром вернусь, — успокаивал Ежи жену.
Наталка вернулась к сыну. Анджеек лежал тихонько, даже не всхлипывал. Наталка целовала его пергаментно-желтое личико, хрупкие, как соломинки, пальчики. «Боже мой, Боже, чего бы я для тебя, птенчик мой, ягодка моя любимая, не сделала, сынку мий ридный, щоб ты мени здоровый був!» Когда она разговаривала сама с собой, размышляла вслух, путались украинские и польские слова.
«Тонущий хватается за соломинку». Однажды вспыхнувшая искорка надежды не давала ей покоя. Сначала она ни за что не хотела согласиться на план Ежи сделать попытку вернуться домой. Обиделась, когда он напомнил ей, что она украинка. А он объяснял ей, как ребенку: поляков выслали в Сибирь за то, что они поляки. Украинцев не вывозили. Значит как украинка она имеет право вернуться! Вернуться вместе с малышом! Потом, Бог даст, он тоже что-нибудь придумает. Боже! Что бы было, если бы вот так, вдруг очутиться в Касперовцах! Сентябрь! Арбузы, дыни, виноград, персики, груши, яблоки! Ожил, поправился бы мой Андрийко… Мама, мамочка любимая, вот уж кто внуку бы порадовался. Отец? Да, а как же с отцом? Он же ее проклял, отрекся от изменницы, бежавшей из дому, родившей от ляха. Даже на письмо не ответил.
Наталка не призналась мужу, что еще весной отправила родителям письмо из Калючего. Побоялась, что гордец Ежи, отвергнутый ее отцом, будет недоволен. А уговорил ее написать письмо Буковский, в бригаде которого она работала. Буковский был украинцем из-под Житомира. В Сибирь попал по переселению в тридцать седьмом году.
Наталка обтесывала сосновый ствол и мурлыкала что-то себе под нос по-украински: «На пруду, прудочке, две утки в рядочек»… Буковский подошел незаметно, подхватил: «Дождалась мамка веночка на дочке»… и спросил:
— Украинка?
— А разве это важно?
— Важно — неважно, а стыдиться нечего. Я, например, не стыжусь, что я украинец.
— А я и не говорю, что стыжусь.
Спешить было некуда, никто им не мешал, и так, слово за слово, разговорились о жизни. И бес ее, видно, попутал, что взяла и рассказала ему Наталка о своей украинской семье и о том, как она, украинка попала с поляками в Сибирь. Быковский не особенно удивился. С того дня, если случалось им быть наедине, он заговаривал с ней по-украински. А она довольно скоро поняла, что дело не в разговорах, Буковский все настойчивее стал приставать к ней. Как-то воспользовался случаем, застал ее в стороне от всех, прижал к дереву и попытался поцеловать. Наталка вырвалась и молча отвесила ему оплеуху. Он не рассердился, обратил все в шутку. Но с тех пор оставил ее в покое. Однажды опять окликнул. Она насторожилась, приготовилась защищаться.