– Мить, – вся напускная веселость из голоса любителя звездочек пропала разом. – Ты?
– Не успел. Хотя, знал бы, где мразь гуляет, сам бы постарался! Увы, несчастный-счастливый случай быстрее меня сыграл. Чужих следов нигде нет, но, если ты не поторопишься, кто-нибудь непременно сюда забредет, и прощайте звездочки.
– Ок, оформлю как анонимный звонок, беру оперативную группу и выезжаем, – решил собеседник и отключился.
– Все, пошли домой, – скомандовал Дмитрий, уверенно подхватывая Надю под руку.
– А хлеб? – вяло попыталась возразить чудачка.
– На сегодня обойдемся зрелищем, – невесело пошутил Шельга и, поддерживая перебирающую ножками девушку под локоток, повел назад к дому. По ходу еще и посоветовал: – Тебе сейчас выпить не помешало бы.
– Не надо, – с жалобным вздохом попросила Надя. – Люди пьют, чтобы развеселиться или приглушить эмоции. У меня веселья не будет, а чувства только ярче сделаются. Тяжело, если перед этим неприятности были.
– Тогда, девочка-приключение, гроза преступников, будешь пить горячий крепкий чай с шоколадными конфетами! – категорично распорядился Дмитрий.
– Чай буду, – покорно согласилась девушка. – Мне что-то зябко.
Дмитрий угукнул и побыстрее поволок девушку к пятиэтажке. Надю с каждым шагом все сильнее колотила нервная дрожь. По ходу транспортировки Шельга мрачновато усмехался про себя: еще не успел жениться, а бремя отцовства прочувствовал в полной мере. Но, черт побери, заботиться об этой крохе казалось Дмитрию очень важным, может быть, это было одним из самых важных дел, какими ему только доводилось заниматься в жизни.
– Маме-то что скажешь? – негромко справился мужчина, осторожно изучая двор на предмет излишне любопытных личностей.
– То, что ты знакомого из полиции вызвал, чтобы меня не вмешивать. А он пусть со всем разбирается, – собралась с мыслями и, чуток подумав, объявила Надя. – Маме нельзя детали рассказывать, она спать потом не будет, за меня переживать станет.
– А с кем же тебе обо всем поговорить? – озадачился Дмитрий, с одной стороны, безоговорочно одобривший мысль об исключении Веры из числа посвященных в мерзкие детали, с другой – прекрасно понимающий, что Надюшке сейчас как никогда нужны родственная поддержка и сочувствие. Себя мужчина жилеткой подходящей мягкости не считал, болтливую подружку будущей падчерицы Любку тем более.
– Зачем на кого-то это взваливать? – пожала плечиками Надежда. – Не стоит. Он был очень больным, порченым человеком и теперь отправился туда, где его не только заставят понять, что именно он натворил, и заплатить за каждый из поступков, но и вылечат. Мне плохо не потому, что я его убрала из нашего мира, а потому, что успела почувствовать, каким он был и что успел совершить. Это омерзительно, страшно и говорить о таком я точно ни с кем не буду.