Ну да ладно. Увязались так увязались, все равно изменить это не в моих силах.
Спешившись, я подошел к замершему посреди деревьев Чернышу и прищурился, переходя на второе зрение.
Угу, вижу. Хотя не совсем понимаю, что же именно не нравилось магам в повисшей над логовом розоватой пленке. Когда я расспрашивал Огриса, тот признал, что четко не различает, что же именно делает медуза, впадая в зимнюю спячку. Но сейчас стало ясно: она просто меняла структуру ауры, которую маги воспринимали как едва заметное, слабо колыхающееся марево, а я видел как плотный, бледно-розовый купол, накрывающий все логово по периметру.
Самое интересное, что на поверхности купола медуза сохранила те самые отростки, которыми умела так ловко наносить ментальные оплеухи. Только сейчас они были короткими, толстыми и изредка шевелились, напоминая разжиревшие протуберанцы. Выглядели они до омерзения гадко, но не попробовать их на прочность я не мог – не просто же так мы перлись в такую даль?
Само собой, о правилах безопасности я тоже не забыл, поэтому, как и все, надел тщательно вымоченную в слизи драхтов одежду. Плюс обмотал вокруг себя веревку, другой конец которой Надир привязал к седлу. Собаку я на всякий случай отогнал подальше. Людям тоже посоветовал не подходить. После чего осторожно вступил на хрупкий ледок, готовясь отпрянуть в любой момент.
– Аш, Огрис сказал, что ближе пятидесяти шагов к ней нельзя приближаться, – беспокойно бросил Надир, стоящий за спиной. Из седла он так и не выбрался. Остальные тоже не спешили рисковать. Но я стоял уже в сорока шагах от логова, будучи в полной уверенности, что меня не заметят. Потом уже в тридцати, в двадцати пяти…
– Аш! – сердито рявкнул ашеяр, поняв, что именно я собираюсь сделать. – Может, они тебя и не видят, но ты не бессмертный. Рам тебя забери! Это действительно опасно! Хватит!
Я послушно остановился.
И вот что странно – при беглой проверке резервов неожиданно обнаружилось, что немалое их количество куда-то незаметно утекло. За ночь я восстановил их до максимального уровня, а сейчас примерно пятую часть словно корова языком слизала! Притом что к спящей медузе я даже не прикоснулся!
Что за фигня?
А потом моя нога наткнулась на что-то твердое, и я с недоумением воззрился на замерзший трупик, который не так давно был местной разновидностью воробья. Вот опять. Летел себе воробушек, летел. А потом бац – грохнулся на землю и умер. Следов повреждений на теле нет, кости целы, клюв не разбит…
Я оценил расстояние до купола и попятился.
Птичка ведь не над самой землей летела, верно? Небось пуганая уже, ниже верхних веток вряд ли рискнула бы спуститься. Но раз она лежит тут в столь непрезентабельном виде…