Это все только говорить быстро и легко… Севу познабливало — кстати, может, и, правда, простудился. Но вернее, конечно, от дерготни.
— Надь, а все же завтра нельзя?
— Надо обязательно сегодня!
Она знала, что должна была это сделать. Но чем дольше тянуть, тем будет труднее. «Значит, я хочу, чтоб мне было полегче?» — с ужасом подумала Надька. И не нашлась, что себе ответить.
Ладно, некогда болты болтать… На какой машине поедем? На Севиной… в смысле на Борисовой, только на Борисовой. Потому что там ее придется оставить… Пешком возвращаться — во, кошмар-то. По темноте… И снова она ужаснулась этим… этим мелочным своим мыслям: «пешком», «по темноте». И снова рявкнула на себя: «Хватит! Некогда!» И подумала вдруг, сколько раз она отгоняла от себя совесть этим «хватит» и этим «некогда».
Но не было у Надьки другого лекарства, и она опять им воспользовалась: «Некогда же, черт побери! Хватит трепаться!»
Наконец, Сева был готов. Стоял в сенцах, крутил на пальце ключи… Такой невероятный жест для него трехмесячной давности… всего трехмесячной. Чтоб не расплакаться, она вышла скорее на улицу:
— Сева, заводи! Некогда, честное слово!
— Куда едем-то?
— На московскую квартиру.
— Господи, зачем, Надя?.. В такой чичер-вичер!
— Ну мне надо, Сева… Скажем, просто дурь, блажь. Скажем, просто проверить, выключила газ или нет.
— Туда что?.. Борис заходил?
Она обрадовалась удачному способу наврать.
— Вообще ключей у него нет, но…
У него ключей действительно не было. А взломать или как-нибудь еще пройти туда на халяву — это проще кремлевскую стену головой прошибить. Говорят, все замки для честных людей. Но только не те, которые они с Борисом поставили у себя в московской квартире!
До Москвы ехали молча. Сева пытался заговаривать, Надька не отвечала. Ее нервность передалась Севе.
— Огарев! Совсем плохо ведешь машину!
— Надьк! Иди ты на фиг!
Впервые он сказал ей «Надьк», впервые сказал ей «на фиг!». Она посмотрела на Севу: «Да ничего в нем нет! Шар, мною надутый».
Невозможно. Неужели все из-за денег! В лифте ехали как чужие.
— Садись, посиди.
Сева был в квартире всего раз. Поэтому без вопросов сел в гостиной к столу.
— Сейчас я поесть сготовлю.
— Зачем это? Ничего не понимаю…
— Поймешь!
Вынула из холодильника сыр, колбасные консервы. Сыр порезала нарочно толстыми кусками — как резали бы в мужской компании, колбасный фарш оставила в банке. Бухнула их на стол перед Севой.
— Что происходит, Надя?
Ничего не ответила, принесла из кухни две вилки, две рюмки, две тарелки, вынула из бара початую бутылку коньяку… Ну вот, теперь все.