– Да, с твоего позволения… – Самратх поманил официантку и попросил большой – очень большой! – стакан чистой воды со льдом, разрезанный пополам лимон и половину кофейной чашки сахарного песка. Официантка удалилась, пытаясь осмыслить заказ. – Я просто высох сегодня, как лягушка в пустыне. Говорил, говорил, говорил…
– И как оно?
– Думаешь, я помню? Я когда перевожу, память отключаю. На случай, если меня похитят враги и вколют сыворотку правды… С тобой же, говорят, была подобная история?
– Давно уже. Да и не сыворотку правды кололи, а какую-то дикую наркоту. Снилось потом чёрт-те что… Самое смешное, что в результате выяснилось – эти негры взяли не того, за кем охотились. Им нужен был какой-то нефтяник из Баку. Тоже Мирзоев.
– Ха!.. – Сикх дождался, когда официантка разгрузит поднос, бросил в воду пару ложек сахара, выдавил пол-лимона, размешал, гремя кубиками льда. – У нас такое постоянно. «Ваша фамилия Сингх? – А что, есть другие варианты?»
Мирзоев вежливо хохотнул. Этот анекдот он слышал раз десять. Или больше.
Самратх ополовинил здоровенный – наверное, литровый – стакан, выдохнул, посмотрел перед собой…
– Вот теперь можно жить, – сказал он. И допил.
Официантка тут же молча поставила перед ним второй стакан. Самратх кивком поблагодарил её.
– Как ты думаешь, – спросил Мирзоев, – что показывают эти часы?
Самратх повернулся всем телом – стул скрежетнул, но выдержал – и с минуту смотрел на ряд циферблатов.
– Шестьсот сорок две. Девятьсот пятнадцать. Тысяча двести тридцать пять – вернее, миллион двести тридцать пять тысяч…
– Понял, – сказал Мирзоев. – Мог догадаться и сам. Двенадцать зон бедствий.
– Двенадцать крупнейших стран на момент развала государственности, – поправил его Самратх. – Потом жертв просто не считали.
– Германия не развалилась, – сказал Мирзоев. – А она… вон тот, второй справа.
Самратх кивнул, соглашаясь. Побарабанил ногтями по стакану.
– Но она претерпела изменения.
– Ещё какие. Священная Империя Германской нации, версия два ноль, – усмехнулся Мирзоев. – «В любой непонятной ситуации дели Польшу»…
– И присоединяй Францию, – подхватил Самратх.
– Да, я всегда думал, что ЕС для Германии – слишком уж песочница… – помолчав, сказал Мирзоев. – И что рано или поздно всё встанет на свои места.
– Ты думаешь, так и должно было случиться?
– Не обязательно так, но с таким итогом. Немцы всегда любили определённость, а это невнятное желе их нервировало. Ну вот теперь оно как-то само произошло, никто не виноват, все довольны…
– Кроме тех французов, которые рванули в Алжир.
– О, да… Ты там был?