Свет костров просвечивал внутрь палатки, заставлял блестеть стекающие по гладкой поверхности дождевые капли. Бранни уперлась в прозрачную стенку ладонью, стряхнув их. Но тут же набежали, потекли новые. По куполу барабанил ливень. Молнии сверкали, то и дело охватывая вершину Тельг бахромчатым абажуром: то алым, то голубым, пока гроза не закончилась наконец и клубящиеся тучи не стали отползать на юго-восток. Дождь мерно дробил по палатке. Клонило в сон. И сигнал тревоги прозвучал до обидного неожиданно.
— Mayday, Mayday, Mayday. Группе «Танах» нужна помощь! Координаты… Повторяю…
— Сигнал принят! Инге, что у вас?
— Торфяной пожар. Много раненых.
— Вас понял. Смогу быть… — Люб кинул взгляд на наладонник, — от двадцати минут до получаса. Конец связи.
— Телепатией удобнее, почему не используют? — Риндир пробежался пальцами по наладоннику, чтобы усилить и продублировать запись.
— Разберемся, — и привычно окликнул: — Твиллег! Сингард на связи! Готовь ожоговый комплекс, флаер на координаты… — и мысленно стукнул себя ладонью по лбу, вспомнив, что ИИ звездолета в коме. Но тот вдруг отозвался приятным баритоном, вселяя уверенность:
— Врач Сингард, вас понял. Транспорт отправляю…
— Флаер будет внизу через семь минут, — врач принялся сворачивать палатку.
— Я сейчас!
Штурман чуть ли не бегом донес Бранвен до щели в подземный ход. Выпалил:
— Запрись-никого не впускай-не бойся-все объясню потом, — и скачками понесся к месту сбора, мельком заметив, что мимо пролетело что-то огромное и темное. Та плясунья, что была парой Фенхелю, оставив на земле одежду, взлетела огромной вороной и исчезла в месиве дождя.
На болотном острове над землянкой Селестины факелом пылал дуб-труба. Горстями выдыхал из себя огненные искры. Листья вспыхивали, скукоживались и опадали, пылали прутики, трещали сучья и кора, и холм покрывало горящими обломками. А в наполненной шипящими каплями темноте с криками нарезала круги обезумевшая сова: «Ух! Ух! Где же мой дом?!»
Люб едва не засмеялся причудам воображения, спрыгивая ребристыми подошвами на спекшуюся землю. Подошвам ничего не было, собственно, как и бронекостюму. Несмотря на обманчивую тонкость, рассчитан он был и на раскаленную лаву. Вот только подавление эмоциональных излучений пришлось врубить на полную мощность, и то врач подозревал, что глушилка не справится. Вой ужаса и боли над болотом стоял невероятный. От самых мелких существ до самых крупных эманировали запредельные показатели, но все это перекрывали страдания старого бога, выжигаемого изнутри.
— Да не знаю я, от чего загорелось! — лицо Инге Абранавель в свете висящих над поляной бестеневых ламп казалось особенно бледным через прозрачную маску, пот сверкал на коже бисером — не справлялась вентиляция. Инге все старалась вытереть сползающие вдоль виска щекотные капли, маска мешала, но девушка все равно механически повторяла движение.