Они оказались на пустынной ночной улице. Пахло дождем и мокрой травой. Аррайда вспомнила, как тосковала в пыльной северной степи по этим запахам. К горлу подступили слезы.
Так они шли по улице — седеющий бедно одетый мужчина и крепкая девушка-воин в закрытом шлеме и бахтере, с мечом на спине и сумкой, небрежно заброшенной на плечо. Впрочем, сумку никто не видел.
Стражники-хлаалу провожали их равнодушными взглядами.
Путь был короток — через мост, по лестнице и налево — под арку, где свет факела облизывал прямоугольные, окованные железом двери.
— …И сразу же возвращайся.
Аррайда вынырнула из накатившей — одновременно ледяной и жаркой — волны. Проглотила прошлую обиду. Потянулась к дверному кольцу.
— Кай…
Интересно, он догадывался, что Аррайда хотела его убить?
Она стянула с головы тесный эбонитовый горшок шлема.
— Я страшная уже?..
Мастер-шпион сощурился:
— Не сдавайся, Луна-и-Звезда.
Больно сжал девичьи запястья. И прикоснулся к щеке Аррайды губами.
И спускаясь по беломраморным ступеням Волверин-Холла — имперской крепости в Садрит-Море, где располагалось местное отделение магической гильдии, — и бегом пересекая Восточное море, которое под действием заклинания хождения по воде стелилось под лунами и ложилось под ноги волнами, похожими на звездноцветную скомканную скатерть, Аррайда помнила об этом. Воспоминание давало силы держаться. С кружимой жаром головой, злая и веселая, наемница постучала ранним утром в круглые массивные двери Тель-Фира. Башни Фира, похожей на охапку растущих из общего корня, причудливо изогнутых огромных опят, чьи массивные ножки образовывали круги и дуги, а округлые шляпки возносились в розовеющее небо так высоко, что при взгляде на них затылок стукался о шею. Узорчатое, золотое, коричневое и синее — живой прихотливый замок, от красоты которого сияли глаза и душа.
Аррайду впустили и без лишних слов провели в покои древнего волшебника, указали трубу в живых стенах:
— Лети.
В общем, телванни оказались не такими страшными, как их малюют. Только ехидными не в меру. Колдуны, что с них взять…
Дивайт Фир был похож на тощего дремору — духа в кроваво-черных доспехах, бродящего в развалинах даэдрических храмов или старинных склепах. Вот только голова из ожерелья кирасы торчала самая обыкновенная, данмерская: слегка изрезанная морщинами, с крючковатым носом, собраными в хвост седыми волосами и седой остроконечной бородкой. Зрачки раскосых алых глаз были живые и острые.
— Добрый день, девушка.
— Аррайда, сударь, — она извлекла из сумки и выставила когерер на крякнувший под тяжестью резной столик.