— Похоже, молния. Я прав, сестренка?
Аррайда тесно зажмурилась и стиснула руки в кулаки. Тьермэйлин вздохнул:
— Ладно… Подержи, чтобы не дернулась.
— Да уж это я могу… — Черрим приподнял Аррайду, опрокинул спиной на себя, обхватив руками и коленями.
— Голову.
Холодные пальцы Эдвины коснулись за ушами, и голова Аррайды закаменела у хаджита на плече. Тьермэйлин удивленно свистнул сквозь зубы.
— Ого! А лампу ты не могла бы подержать?
Свет проник сквозь веки. Но Аррайда не сумела ни отвернуться, ни даже застонать. Аптекарь умело наложил мазь на воспаленные глаза.
— Ну вот, все. Дня три еще на солнце резать будет. Эдвина, освободи.
Ведьма разрушила свое заклинание.
Черрим погладил Аррайду по спутанным волосам. Она закрылась здоровой рукой.
— Хорошо, друг ушастый, — прогудел хаджит, — а теперь говори: во что вляпались?
Тьермэйлин сжато изложил суть дела.
— …Лучше ей из города пока исчезнуть.
— Думаешь, мстить станут?
— Кто? — фыркнул Лин. — Всю верхушку снесла к…
Он запнулся.
— Признаться… я больше за Балмору боюсь.
Хаджит фыркнул.
— Стражники вас не видели?
— Не уверен, — Тьермэйлин двинулся по комнате, гремя вещами. — Езжайте в Вивек, прямо сейчас. Остановитесь в «Черном шалке», в Квартале Чужеземцев. И ждите вестей от меня.
Кинжал Дома Дагот. Вивек.
— По-моему, это не лучшая мысль, — заправляя за ухо прядь, протянула Эдвина.
Черрим ожесточенно поскреб когтями баки и зашипел от боли:
— Ну-у, другой-то нет.
Перегнувшись через гранитный парапет, они смотрели на воду, усыпанную солнечной чешуей, на скользящие по каналам лодки — на веслах и под полосатыми парусами. А вокруг, под и над стоящими гомонили кварталы священного города, плывя над измятой водой залива, точно величавые корабли. Устремленные кверху, огромные, строения вмещали все. Казалось, можно было прожить всю жизнь, не выходя из-под позеленевших куполов, лежащих на плечах усиленных контрфорсами стен. Четыре яруса (если не считать подземелья), связанные арками, галереями и мостами; статуи; здоровенные ворота Плаз — богатых районов наверху; обсадившие подножия, точно соты, арочные дверцы в квартиры бедняков… решетки с плещущей водой уровня каналов; яшмовые панели и врезанные в песчаник треугольники с гербами; хоругви; подвешенные к малахитовым тумбам на железных кронштейнах фонари… И висящая над Высоким Собором, окаймленная вантами и мостками круглая каменная луна.
Город Вивек, обитель живого бога с тем же именем, одного из Альмсиви, был полон священниками и паломниками. Последние просили благословения и исцеления у многочисленных алтарей Высокого Собора, часовен в кварталах, и просто вынесенных наружу триолитов, изрезанных письменами. А еще толпились на высокой парадной лестнице перед дворцом бога-короля, любуясь особенно яркими среди серого камня цветами перед Алтарем Благородства, воздвигнутым в честь победы Неревара и Альмсиви над Даготом, и мокли в Канале Загадок под дворцом, в поисках кладов и посвящения. В сам дворец простым паломникам и низшему священству путь был закрыт.