— Откуда шмотьё-то? Поделись маленьким секретом. У тебя, наверное, родители в загран ездят? Может, ещё и пласты привозят?
Пётр мотнул головой, чтобы как-то поддержать разговор. Не всё в сленге подростков этого времени было ему знакомо.
К парню подошёл ещё один, его же возраста. В руке он держал зачехлённую гитару.
— Слышь, Илья, может, пока по пиву тишком? До нас ещё вон как долго, что мы, будем тут сидеть муть эту слушать?
И тут Петра осенило. Не оставалось больше никаких сомнений в том, откуда ему так хорошо знакома эта потрясающая улыбка. Именно эту добрую задорную физиономию он видел каждое утро, просыпаясь, на плакате над своей постелью. Илья Сафронов, лидер и вокалист популярнейшей группы «Террариум», печальные баллады которого сводили с ума всю школу номер семь и которые и заставили-то Петра взяться за самоучитель игры на гитаре.
— Пётр, — Ларин Пётр решительно протянул руку своему будущему кумиру. Нет, кумиру своего поколения. — А… можно с вами на пиво? И вообще (тут у него блеснула мысль)… Я уже слышал, когда вы выступали. Можно, вы напишете мне… автограф?
Пётр задохнулся от восторга, представив, как он поразит воображение своих одноклассников, поведав им о том, что умудрился слетать в прошлое, чтобы познакомиться с юным Ильёй Сафроновым и заполучить его автограф. Мальчишки-старшеклассника, только начинающего свои гитарно-вокальные опыты, призванные сломать позже все существующие каноны отечественного рока.
— Слышал нас? А где? Наверное, когда мы на Дне Победы вон там на площадке играли? Ну и попёрли же нас оттуда… мы же там три песни всего сыграть успели.
Впрочем, мальчишка говорил всё это, уже двигаясь вместе со своим товарищем и Лариным Петром в сторону «Пельменной», с которой Пётр успел познакомиться накануне. По пути, обрадовавшись продвинутому слушателю, Илья Сафронов рассказывал Петру о своих злоключениях, самым последним из которых было то, что его исключили из комсомола и выдрали на педсовете за то, что он упорно играл на школьных вечерах «неправильную», буржуйскую музыку.
Жёлтая бочка на колёсиках, появившаяся возле «Пельменной», несомненно, и была целью Ильи Сафронова. Небольшая очередь, выстроившаяся вдоль неё, состояла преимущественно из мужского населения питерской окраины.
Илья поздоровался за руку с лохматым мужчиной лет сорока, который своим неприкаянно-рассеянным видом напомнил Петру Ситникова.
— Приветствую, дядь Саш. Как ваше ничего? — Одновременно мальчишка считал медяки. — Три бокала возьми, а то тётка раскричится. Нет, два, — он взглянул на Петра и решил посмотреть на ситуацию реальнее, отказавшись от идеи угощать пивом очевидного малолетку, хотя и джинсового, хотя и порассказавшего ему по дороге кое-что о теперешней западной музыке. Правда, он не мог понять, почему так печально посмотрел на него Пётр, когда Илья Сафронов предложил ему встретиться завтра и принести послушать те самые виниловые пласты, которые он, очевидно, слушал запоем и которые были недоступны самому Сафронову. Не мог же Пётр ему объяснить, что к завтрашнему дню он ещё не получит возможность вернуться в школу номер семь, а после вряд ли ему ещё раз представится случай навестить Илью Сафронова в прошлом, чтобы привезти ему свой музыкальный центр с компактами. Более того, дотошно изучив биографию своего любимого музыканта, он отлично знал, что следующие пятнадцать лет Сафронову придётся проживать не очень радостную жизнь, — в этом времени не слишком жаловали музыку, которую он начинал играть…