— Ну, ты, хватит девушку лапать! — загоготал Илья Сафронов.
Эльза тоже звонко рассмеялась, чем привела Петра в несказанное удивление. Как-то не вязалось это её довольно развязное поведение с вечным нудным морализаторством «тёти Эльзы», которая всегда так возмущалась Соней Тумановой, когда та звонила Петру на выходных. За последние два года Пётр успел составить представление о «тёте Эльзе» как о символе непорочности, доходящей до абсурда.
Но его удивление стало перерастать в лёгкий шок, когда мальчик-гитарист достал из кармана плоскую фляжку с профилем Сталина, отхлебнул из неё и, поморщившись, протянул Эльзе:
— Коньяк «Ужгородский». У предка отлил.
Эльза поднесла фляжку к губам и тоже сделала большой глоток. У Петра округлились глаза. Судя по привычному жесту, которым она протянула фляжку Сафронову, в этой компании подобным её угощали не в первый раз. А может, и не только в этой.
Но на этом цепочка удивлений не закончилась.
— Подымим? — Илья вытащил из кармана пачку сигарет.
— Здесь? Завучиха придёт, дым унюхает, хай поднимет. Пошли лучше за угол, темнеет уже, — второй гитарист говорил со знанием дела.
Вся компания, включая Петра, направилась в школьный сад. Устроившись на ступеньках «аварийного» подъезда и покосившись на выходящие в сад окна учительской, Сафронов стал чиркать спичкой. Эльза между тем вытащила сигарету из его пачки.
Сафронов поднёс ей огонь. Неумело затянувшись, Эльза слегка закашлялась, но тут же с многозначительным видом, явно подражая своим любимым киногероиням из зарубежных фильмов, стала выпускать дым из сложенных бантиком губ.
— Ну что, ещё по глотку? — второй парень снова достал фляжку.
— Угу! — Эльза протянула руку первой.
Почему-то это взбесило Петра. Он вспомнил «тётю Эльзу», грузную, неухоженную, с вечно вороватым видом крадущуюся мимо мужа к буфету, где у неё никогда не переводилось спиртное.
— Слушай, не надо бы тебе пить!
— Почему? — Эльза удивлённо подняла брови домиком.
— Потому что для тебя это плохо кончится! Очень плохо! — добавил он почти с отчаянием.
Ребята заулыбались. Малолетка, хотя и такой замечательный, все же оставался малолеткой.
Илья Сафронов засобирался в актовый зал проверить, не приближается ли его очередь выбираться на сцену. Пётр опустил подбородок на колени. Эльза, выпуская дым из ноздрей, мечтательно улыбалась.
— Не холодно тебе? — будущий гитарист «Террариума» придвинулся к ней ближе и обнял за плечи.
— Осторожно, пелерину помнёшь. — Эльза вдруг отстегнула пелерину от бретелек платья-сарафана и аккуратно положила её рядом с собой на ступеньку. Пётр нашёл, что без пелерины её платье выглядит неприлично смелым в сравнении с нарядами одноклассниц.