— Надеюсь… — пробормотал Пётр, усаживаясь обратно в машину.
— Ладно, не волнуйся, — Ситников проверил, плотно ли Пётр закрыл за собой дверцу. Как только на скорости 340 километров в час ты дотронешься крючком до провода, молния обязательно ударит в водокачку, и всё будет в порядке.
Пётр прощально улыбнулся, стараясь сдерживать волнение. Ситников сунул руку в карман дождевика и нащупал камешек вместе с листочком, положенным туда Петром.
— Открыть в 2002 году? Пётр, что это?
— Узнаете в две тысячи втором году.
— Пётр, это информация о будущем? — Ситников смял листочек и швырнул его в темноту. — Мы же договорились с тобой. Я предупредил тебя, какие могут быть последствия.
— Ситников, надо рискнуть! От этого зависит ваша жизнь! Те последствия, которых вы боитесь, не будут ужасными…
— Нет, Пётр, нет. Я не возьму на себя ответственность править историю.
— Тогда я буду вам рассказывать, я…
Пётр собрался прокричать в лицо Ситникову всю страшную правду, от которой так отворачивался изобретатель. Но у него ничего не получилось. Резкий раскат грома прокатился над пустырём. Порывом ветра с крыши водокачки сорвало шлак, грязь и какие-то провода.
— Провод! — закричал Ситников. Он уже бежал к лестнице, ведущей на крышу водокачки. Дождевой шквал рванулся с небес, мгновенно растворяя всё в серой дождевой завесе. На ходу Ситников обернулся и прокричал Петру, стараясь пробиться сквозь шум дождя:
— Я полезу наверх, на водокачку, и спущу тебе верёвку, а ты к ней привяжешь провод! Понял?
Да!
Мгновение спустя его поглотила грозовая тьма. Ветер превращался в ураганный порыв, раскаты грома сотрясали автомобиль. Когда Ситников добежал до водокачки, часы показывали без пяти десять.
— Пётр, держи!
Верёвка, разматывающаяся в воздухе подобно лассо, летела в сторону машины. Когда Пётр привязал конец сброшенной верёвки к кабелю, он замахал руками, крича в сторону водокачки:
— Готово!
Пока Ситников поднимал верёвку, Пётр закричал изо всех сил:
— Ночью, когда вы вызовете меня к «Александровскому», вас…
— Громче! Ничего не слышу!
— Вас убьют, когда я буду уезжать…
Он не успел прокричать больше ничего, когда яростный голос Ситникова перекрыл дождь:
— Три минуты, Пётр, три минуты, трогай!
Всё было кончено. Он не успел. Повинуясь необратимости, Пётр повернул ключ зажигания и начал произносить слова заклинания Ускорения. Машина направилась к тому плохо различимому месту, где Ситников провёл жирную белую полосу.
…Цепляясь за какой-то выступ на крыше водокачки, Ситников пробирался к металлическому штырю у самого её края, который он смог разглядеть в темноте. Когда минутная стрелка на его часах переместилась на одно деление вперёд, невероятный сильный порыв ветра сбил его с ног. Падая с крыши, он всё же успел ухватиться за штырь. Кабель, который он при падении выпустил из рук, уцепился за брючину, раздирая кожу Ситникова.