— Вот видишь, — развел руками Сергей Михайлович. — У него — такие якоря, что с места не сняться! Они еще и нас, помяни мое слово, зацепят, если Игорь пропадет. Зацепят и потянут… И тебя и меня… И Марию. И мать ее. Это ты от урок смог ее спрятать, а от органов не выйдет. Объявят ее в розыск как опасную преступницу, а рано или поздно она пойдет получать пенсию, или в поликлинику талончик брать, или билет на самолет, или еще куда… И там ее под белы рученьки… Не станете же вы всерьез обсуждать возможность смены фамилии, паспорта и создания новой биографии. Не шпионы же вы. Так что тут шансов уйти по-английски нет.
— И что тогда делать? — в который раз спросил Игорь.
— То, что я советовал раньше — играть до конца! Пока ты им нужен, тебя не тронут. А ты им нужен, им коней на переправе менять не с руки. Ты теперь у них на крючке и с тобой можно играть в открытую. Это может их вполне устроить. Это раньше ты мог что-то сболтнуть, а теперь будешь язычок за зубами держать. Будешь нем как рыба.
— И как долго все это может тянуться?
— Кто знает… Схема крутится несколько лет и еще столько же может крутиться. Если что-то случится, то обрезать информацию они всегда успеют. Так что вертись, пока ты нужный винтик.
— А потом?
— Потом или ишак помрет или падишах или, прости, Игорь, за откровенность, ты. Потому что вечных схем не бывает. Любая рассыпается.
— А урки?
— Не знаю. От них надо отбиваться руками и ногами. Это по части Михаила. Я тут не советчик. Можно попробовать спрятаться, на дно лечь — так, кажется, это у них называется.
— Как можно «лечь на дно», когда каждый день нужно на работу ходить, чтобы те, другие не всполошились?
— Да, верно, — согласился Сергей Михайлович. — Скроешься от одних, начнут искать другие. Вернее, и те и другие! Патовая ситуация. Разрешить ее может только какой-то сильный, какой-то нестандартный ход, который выведет из-под удара всех.
— Какой?
— Откуда мне знать. Я не господь бог, чтобы на такие вопросы отвечать. Тут нужно думать. Сильно думать! Всем!
Эпизод шестьдесят второй. Месяц и три дня до происшествия
Мила была, как всегда, прелестна и обаятельна. И пыталась, как могла, изображать чуть-чуть дурочку, считая, что это должно нравиться мужчинам.
А может, и нравится. С кандидатом наук по какой-то там философской тематике и Гегелями в голове не каждый захочет шуры-муры разводить. Не интересно дураком и неучем себя ощущать, а хочется — доминантным самцом.
— Привет, Игорек. Ты, как всегда, неотразим и выглядишь на все сто.
Мила соврала. Игорь выглядел не лучшим образом. Побила его жизнь, потерла, поизносила в последнее время. Он в такие жернова угодил, что кого угодно в муку перетрут.