— Все мы там — ни как здесь.
— А я везде одинаковая.
— Ты другое дело. Ты сама по себе. Как кошка. А мы в серпентарии… единомышленников. У нас дресс-код, корпоративные правила и прочие условности.
— Жалко вас. Особенно тебя.
— Почему меня?
— Незащищенный ты весь какой-то. Как черепашка без панциря. Ничего — я тебя защищу. Я же кошка. Большая. Пантера я! — Вскочила, изогнулась вся, «коготочки выпустила», зафырчала бешено. — Похоже?
— Очень. Прямо мурашки по коже!
— Во-от! И если кто тебе плохого пожелает или покусится на тебя — я прыгну и в клочки порву!
— И меня порвешь?
— Нет, тебя не порву никогда! О тебя буду мордочкой тереться и мурлыкать… А ты мне — по шерстке гладить и за ушком… Будешь?
— Буду…
Эпизод четвертый. Восемь месяцев до происшествия
— Владимир Семенович, к вам Игорь Олегович. Он уже полчаса ждет. Что ему сказать?
— Игорь Олегович? — Шеф на мгновенье задумался. — Скажите, пусть заходит.
Секретарша быстро нырнула за дверь. Она лучше, чем кто-либо другой, лучше жены, умела угадывать настроение своего патрона. Сегодня Владимир Михайлович был явно не в духе.
— Заходите, Игорь Олегович.
Проводила его сочувствующим взглядом.
Игорь Олегович зашел. Плотно затворил за собой дверь.
— Проходи, Игорь. Садись. У тебя что-то срочное?
— Я по проводкам.
Шеф отложил какие-то бумаги. Изобразил на лице внимание.
— Что-то не так?
— Нет, всё как всегда. Но сумма в два раза превышает обычную.
— И что? Что тебя беспокоит?
— Назначение перевода. Мне кажется, оно звучит не вполне корректно. Я приостановил перевод.
— А вот это зря! Ты выполняешь чисто техническую работу, и все остальное тебя волновать не должно. Суммы, получатели, что писать в проводках — это все моя забота.
— Но подпись на документах я ставлю свою.
— А как иначе? Это входит в твои служебные обязанности.
— Но вы тоже имеете право подписи.
— Да, в твое отсутствие. Но ты теперь на службе. Так в чем тогда дело?
— Я сомневаюсь…
Владимир Семенович раздраженно забарабанил пальцами по столу.
— Тебе не надо ни в чем сомневаться, тебе нужно делать свою работу. Тем более что с каждого транша ты получаешь некий процент. Это была наша с тобой договоренность, которую я неукоснительно исполняю. Не так ли?
— Да, так. Но последнее время…
Владимир Семенович нахмурился. Встал. Подошел к Игорю, остановился за спиной, приобнял его за плечи.
— Игорь, дорогой… Я не понимаю и не разделяю твоего беспокойства. Мы работаем с тобой вместе несколько лет. Почему вдруг тебя стали мучить какие-то сомнения? Деньги уходили раньше и уходят теперь. Чуть больше сумма — и что с того? Мы финансовая организация, с чем нам еще работать, как не с деньгами? С почтовыми марками? Неужели ты думаешь, что я буду делать что-то противозаконное, подставляя себя? И тебя? Зачем? Тем более это не мои деньги и я ими не распоряжаюсь. Я такой же исполнитель, как и ты, только кабинет у меня побольше, кресло помягче и секретарша помоложе. Эти переводы — они не нашего ума дело. Не твоего и даже не моего. Если я, если мы начнем артачиться, то нас просто уберут из системы. Потому что свято место пусто не бывает. Возможно, тебе твое кресло в тягость, а мне — в самый раз. И пересаживаться из него мне на что-то более твердое не хочется. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю?