– Как долго ты собираешься здесь оставаться?
– Даже не знаю. Месяцев шесть. Самое большее год. Мне придется вернуться в Нью-Йорк, там моя настоящая жизнь. Но прямо сейчас я вроде как ищу себя в жизни, – улыбнулся он. – Да, уже где-то год, как я отправлен в отставку, еще год планирую провести здесь.
Она кивнула:
– Я понимаю.
Наверное, можно точно установить продолжительность того краткого периода времени, в течение которого люди, которые только что встретились, могут смотреть друг на друга прямо, не отводя взгляда. Особенно если между ними нет диалога. Когда вы превышаете это время, ваш взгляд становится подозрительным или вам самим начинает казаться, что вам угрожают. А возможно и такое, что вы получаете проблеск случайной близости, как будто подсматриваете за человеком через приоткрытую дверь душа. Как бы то ни было, но спустя несколько минут Дин и Эвви улыбнулись друг другу и разведка боем закончилась.
– Хорошо, – сказала она, – я думаю, тебе стоит взять квартиру. Ты просто должен выбрать ее.
Она видела, что Дин что-то тщательно обдумывает. Наверное, решает, стоит ли говорить или нет.
– Ну что? – настойчиво спросила она.
– Я размышляю, будет ли уместно обещать тебе нечто… необычное. Но не смейся.
Она подняла бровь:
– Ты хочешь, чтобы я пообещала тебе нечто смешное?
Но Дин уже казался намного более серьезным.
– Я действительно думаю, что мы должны заключить сделку. – Эвви выжидающе посмотрела на него. – Ты не спрашиваешь меня о бейсболе, – продолжил он. – А я не спрашиваю тебя о твоем муже.
Она моргнула:
– Но я и не спрашивала тебя о бейсболе.
– Я понимаю. И я не спрашивал тебя о твоем муже.
– Но ты же не хочешь заключить об этом официальную договоренность?
Он потер глаза:
– Возможно, ты об этом и знаешь, Эвви, но я напомню, что у меня был дерьмовый год. Вернее, пара дерьмовых лет. И я много об этом говорил. Не исключено, что и ты находишься в таком же положении. Если ты не против, то окажи мне эту услугу. А я окажу тебе еще большую услугу. Наверное, это будет нормально. Я скажу «Привет», и ты можешь сказать «Привет», и мы не будем разыгрывать этот спектакль с таинственной грустной леди и бедным изгнанником.
Эвви слегка прищурилась:
– То, что мы с тобой не будем упоминать про «изгнание» и «весь этот спектакль», мне кажется немного несправедливым.
– Возможно, но в этом определенно что-то есть. И я не буду спрашивать, почему «таинственная грустная леди» этого не делает.
Ее рука протянулась через стол. Но вместо того, чтобы взять ее в свою руку для рукопожатия, как это принято у деловых людей, он обнял ее своей большой ладонью совсем по-иному, как берут большой цветок.