Кстати, аквитаны, в отличие от римлян, несмотря на внешнее благополучие своего положения, грозили стать для племени Огня определенной проблемой. Подчиненные Гая Юния, убедившись, что на них не собираются надевать колодок, цепей, а также приставлять к ним надсмотрщиков и экономить на их питании, махнули рукой на все случившееся и активно влились в новую жизнь; тем более что она не очень отличалась от того, что они знали в легионах, разве что шагистики стало поменьше, а хозяйственных работ побольше – только и всего. Тем более что эти работы были нацелены на улучшение их собственного благополучия.
Аквитаны же, наоборот, в своей массе впали в какое-то вялое безразличие и лишь чисто механически выполняли указания княгини Сагари, которая на их фоне держалась в общем-то молодцом. Они потеряли свой дом, родных и близких, попали в чужой и враждебный мир, и теперь с трудом привыкали к его обычаям и порядкам. Подумать только: они попали в мир бога Эцая, покровителя знаний, где чудеса на каждом шагу… и чудеса эти не всегда добрые и могут больно укусить за пальцы, если умудриться сунуть их не туда куда следует.
И только дети, которых среди аквитанов было достаточно, попав под мудрое руководство Фэры и вернув себе силы обильным питанием, отошли от шока последних событий и принялись активно знакомиться со сверстниками, исследовать новый для них мир и учиться, учиться, учиться – пока что только новому языку. Теперь Петровичу следовало взять с собой переводчика (Виктора де Леграна или леди Гвендаллион) и переговорить с княгиней Сагари по поводу того, что период первичной адаптации закончен и, поскольку дети уже пошли в школу, взрослым тоже требуется начать учить священный язык знаний. Без этого никак: в стране бога Эцая жить – на его языке и говорить. И неважно, хотят аквитаны этого или нет – княгиня дала за них слово, и теперь они должны выполнять договоренность.
2 сентября 2-го года Миссии. Воскресенье. Два часа дня. Окрестности Большого Дома.
Княгиня Сагари (27 лет), темпоральная вдова и глава клана васатов-аквитанов.
Мир Эцая, как и ожидалось, встретил нас удивительными чудесами, по сравнению с которыми самодвижущаяся повозка, в которой ехали Эцай и Орци, а также гром без грозы, сделались самыми обыкновенными вещами. Не было никакой пещеры с заточенными внутри учениками. Было довольно большое поселение, где, вместе с богом знаний Эцаем, богом грома Орци, богиней Амалур и незнакомым мне божеством по имени Антон, покровительствовавшим кузнецам и гончарам, жило множество их учеников и последователей, принадлежавшим к самым разным народам. В мою бедную аквитанскую голову все никак не помещалось, как такое может быть, чтобы темные и светлые аборигены, пришлые кельты и люди из далеких краев могли жить и работать вместе, не ссорясь и не вступая в долгие бесплодные споры. Наверняка это все регулирует сам Эцай, который держит своих учеников в невидимой, но жесткой узде.