– Кажется, теперь твоё торжественное воскрешение неизбежно, – прошептала я ему на ухо. – Раскопают ведь.
Он лишь тяжело вздохнул.
– Это плохо, – проговорил тихо.
– Очень?
– Хуже, чем ты думаешь, – покачал головой Дарис. – Но… что сделано – то сделано. Может, и правда, пришло время перестать прятаться от собственного прошлого?
– А может, всё обойдётся? – сказала, чувствуя, что от хорошего настроения Риса не осталось и следа. – Зря я всё-таки потянула тебя в «Сиер-Тар».
– Нет, Делли. Это бы всё равно случилось. Рядом с тобой я бы в любом случае не смог долго оставаться в тени. Как бы мне этого ни хотелось.
Я чувствовала себя виноватой перед ним. Ведь именно моё желание вытащить его в клуб сыграло решающую роль. Я просто забыла, что являюсь для журналистов молодёжных светских хроник любимым героем. А может, просто слишком привыкла к такому вниманию с их стороны, потому и не подумала, что Рису оно может сильно навредить.
Но в одном он прав: что сделано – то сделано. Сейчас уже ничего не исправить. А значит, нам остаётся только надеяться, что в ближайшее время журналисты найдут себе другой объект для статей, а нас с Дарисом оставят в покое. Мне очень не хотелось, чтобы у него из-за меня были неприятности.
* * *
Этим поздним вечером Рису было не до сна.
Сначала он долго составлял отчёт для своего надсмотрщика за два прошедших дня. Конечно, он был вынужден коротко упомянуть и совместном сне с Аделией, и о поцелуях. И, что хуже всего, пришлось сообщить об огромном количестве фотографий, которые попали в Сеть.
Не удивительно, что всего спустя полчаса после отправления этого отчёта на коммуникатор Дариса поступил вызов от ректора, который нельзя было не принять.
– И как ты это допустил? – с хмурой иронией поинтересовался лорд Трелли – точнее, его голографическая проекция.
Дарис не стал отвечать. Тут и без слов было понятно, что он сам виноват. Знал же, что Аделия – личность публичная. Должен был предугадать, что её появление в клубе с молодым мужчиной вызовет фурор. Но при этом предпочёл закрыть на это глаза и забыть об осторожности.
С ним вообще творилось что-то непонятное. Рядом с Делькой он сам себя узнавать переставал. Рис давно привык не просто сдерживать собственные эмоции, а запирать их за семью печатями. Но с этой девушкой его самоконтроль и сдержанность каждый раз трещали по швам. Он и сам не помнил, когда так отдавался собственным эмоциям, когда был настолько открыт для кого-то.
– Значит, в самое ближайшее время в сети всплывёт твоё имя. А за ним и история твоего попадания в университет, – рассуждал голографический ректор, вышагивая по комнате. – Понимаешь, что произойдёт дальше?