— Там люди. Они нам помогут.
— Такой большой — и такой наивный, — пригорюнился эльф. — Ладно, давай подкрадемся. Может, яйцо удастся украсть из-под курицы. Если там куры есть.
— Благородный эльф не должен опускаться до воровства! — возмутился Рысь.
— Ага, только кушать хочется.
Смит присел, с головой исчезнув в некошеной траве. Та закачалась и пошла полосой там, где эльф сквозь нее сочился. Рысь с тяжелым вздохом встал на карачки и двинулся следом.
Добирались он до хутора долго. Шустрый эльф намного Рыся обогнал, и где теперь шастал, было непонятно. Сам же Рысь дополз до придорожного указателя: крученого деревянного столба, посеребренного дождями и временем, — и прислонился к его теплой поверхности спиной, отдыхая. Есть и пить хотелось все сильнее, аж крутило живот. Локти и колени он натер, изгваздал в мусоре и травяном соке. Голову припекало.
Что написано на табличке какими-то рунами — Рысь так и не смог прочитать. Это при том что любой уважающий себя попаданец сразу же умеет и читать, и писать на языке той страны, в которую попал. Ну не свинство ли? Или он, Рысь, не уважающий себя попаданец? Или страна ему попалась неправильная?
Бедняга вздохнул и облизал потрескавшиеся губы. Пить уже хотелось немилосердно. А все ползком, по траве… Пивка бы холодненького. Или хоть этого их верескового эля.
— Ползи осторожно… — прошептали у него над ухом. Рысь подпрыгнул и заорал от неожиданности. Лапища Смита мгновенно прикрыла ему рот. Менестрель задергался. Инстинкты требовали кусаться, воспитание — не брать в рот всякую гадость. Мало ли какие там бактерии. — Тихо!
Эльф выпустил спутника, убедившись, что тот больше не орет. И тяжело примостился рядом.
— Печа-аль… Я сижу, а она стоит. Я все сижу, а она стоит…
— Кто?
— Баба.
Он сладко причмокнул и взмахнул ушами. Добавил:
— У нее нож.
Менестрелю вообразилась жуткая маньячка, охотница за головами, ну, или хотя бы за ушами, эльфийскими. И навещать хутор мгновенно расхотелось. Рысь облизал потрескавшиеся губы:
— Где стоит?
— У колодца, во дворе.
Фантазия Скайрыся проделала резкий разворот от маньячилы к запотевшему ведру, полному студеной колодезной воды. Оставайся у менестреля сейчас одежда с рукавами, он бы закатал эти рукава, готовясь к рукопашной за это воображаемое ведро. За колодец! За всю воду в мире! А так он только распрямился, одергивая набедренную повязку, готовый повергнуть зло, в лице бабы с ножом, голыми руками.
Смит причмокнул и подтолкнул Рыся к полускрытым травой покосившимся воротам, готовый защищать ему спину.
Похоже, хозяева бросили хутор вечность назад. И он представлял собой жалкое зрелище. В этом Скайрысь убедился, приложившись глазом к щели между створками, а потом просунув туда и голову — чтобы увидеть больше. Дом был заколочен, сараи покосились и щерились темнотой дверных проемов, а во дворе трава была еще пышнее, чем снаружи. Еще бы — когда посреди двора стоял колодец. Крышка над ним прогнила и опала, ворот валялся в крапиве, через оплывшую скамейку для ведер тянулась, прячась в бурьяне, ржавая цепь. Но от колодца так приятно пахло водой, что Рысь сам не понял, как раздвинул створки могучими плечами.