Я издал истеричный смешок и поднял взгляд на девушку. Не знаю, что она в нем увидела, но почему-то вдруг поежилась и зябко повела плечами.
— Рей, не смотри на меня так… Можно подумать, мне было приятно?!
Пожалуй, она хотела сгладить впечатление. Но получилось только хуже. Сердце болезненно сжалось. И где-то в глубине развернул свои шипастые побеги железный цветок ярости. И я пожалел, что Вандебор уже мертв. Столь велико было мое желание собственноручно свернуть ему шею.
— Сколько? — все, что смог спросить я.
— Что, сколько?
— Сколько ты была с ним?
— Все пять дней…
По спине прошелся поток холода — то ли ужас, то ли действительно сквозняк. Глупая девочка, да разве же я стою такого?
— Какая же ты дура, — медленно проговорил я, с ненавистью глядя на крохотный флакон, бережно сжимаемый в хрупких ладошках. И не представляя, как объяснить Роксане, что такой ценой мне никакое чудо-снадобье не нужно.
Когда-то я мечтал заполучить Кристальную росу. Сейчас же хотел лишь одного — чтобы Роксана никогда не держала ее в руках.
— Рей, ну перестань. Все уже закончилось. Я достала Росу, и теперь ты сможешь…
— Да в задницу эту Росу! — неожиданно даже для самого себя гаркнул я, выхватил из женских ладоней флакон и, ни секунды не раздумывая, распахнул дверь экипажа и вышвырнул его на улицу.
Роксана охнула, точно из нее весь воздух выбили, а потом отчаянно забарабанила в стенку экипажа. Повозка дернулась и остановилась. Я попытался удержать вскочившую девушку, но та сейчас была похожа на разъяренную тигрицу. Что-то зашипела, полоснула меня ногтями по запястью и, выскочив наружу, бросилась по следам колес.
— Роксана! Стой! — гаркнул я, да куда там. Пробежав десяток метров, девушка, точно огромная серая птица, спикировала в снег. Упала на колени, поспешно прижала к груди подобранный флакон. Вставать она не спешила, так и осталась посреди дороги — коленопреклоненная, опустив голову, точно в молитве. Вот только плечи дрожали в беззвучном плаче.
Я соскочил с подножки экипажа, все еще пребывая в бешенстве и одновременно чувствуя себя полной скотиной. Сделал несколько шагов по направлению к Роксане, желая как-то успокоить, что-то объяснить, оправдаться.
Она подняла на меня злое зареванное лицо и, вскочив на ноги, пошла навстречу размашистым шагом. Губы сжаты в тонкую нитку, глаза мечут молнии — дева-воительница, да и только.
— Ксана, я…
— Не смей меня так называть! Ублюдок неблагодарный!
Гулкая пощечина оглушила на мгновение, отзвенев колоколами в моем затылке, а зубы отчетливо клацнули. И странно, злость сразу сошла на нет, а в голове промелькнула глупая мысль, что девушка вовремя сдержалась и не заехала коленом мне в пах. И щеку выбрала, которая без шрамов… Пожалуй, я был ей даже благодарен.