— Ну, я тебе это припомню, — были первые сказанные им Данику слова.
— А ты уверен, что клад спрятан именно там? И что его не нашли?
— Если бы нашли — страж был бы не нужен, — резонно заметил Максим.
А Катька улеглась животом на траву и мотая ногами, подперев подбородок ладонями, невинно поинтересовалась:
— А почему тогда твой страж на завхозу из печки не выскакивал? Она же к кладу ближе всех стояла.
— Правда, — согласился Даник, — почему?
Максим развел руками.
— Пиши, — Катька ткнула пальчиком в знаменитую тетрадь. — В печку залезть и все исследовать.
— В две печки.
— Кирпичи рушить будем? Тихо не получится.
— Может, они не заложены.
— Заложены-заложены, — разбил надежды Симрик. — В целях противопожарной безопасности.
— И чему ты радуешься?
— Трудностям, — отрезал Максим. — Они делают жизнь веселей и разнообразней.
2.
— Как вы относитесь к покойникам?
— А что, уже есть? — оживилась Катька.
Максим с сожалением развел руками. Они сидели в кустиках за эстрадой, дожидаясь очередного лагерного мероприятия. Катька дожевывала похищенный в столовой батон.
— Просто я возвращаюсь к пункту третьему.
— А может, ну его, этот концерт, — Кахновский смахнул с колена наглеющего муравья. — Лучше влезем и печку разберем… пока все заняты.
— Так об том и речь, — Максим стал ходить туда и назад, заложив руки за спину, пока у Катьки не закружилась голова. — Если вы покойника боитесь…
— Какого покойника?! — сказано было так, что могла постигнуть кондрашка. И Симрик не стал тянуть.
— Пункт третий. Физрук.
Только после его сообщения они осознали весь ужас оговорки начальника на торжественной линейке. Ведь, согласно совершенно достоверным данным, физрук умер лет двадцать назад прямо здесь, в лагере, в этом самом заброшенном корпусе. То есть, тогда еще не заброшенном. Но все равно умер — дети довели. Однако дух его не давал знать о себе в течение долгого времени, и вот — был разбужен роковыми словами Ростиславыча. Скажи тот: «Поздравляю и физрука Геннадия Андреевича», — ничего бы не было! Но весь лагерь помнил, что Рома имени не назвал, а значения тогда не придали, и нате… Кошмар.
— Кошмар-р… — произнесла Катька, покатала, как соленый камешек во рту. Не то что ей было страшно, просто версия с кладом нравилась больше. Это надо было немедленно выяснить.
— Послушай, — «ш-шай», — зашуршало в акациях. — А не могло так быть, чтобы сразу и он тут и умер, и клад? Или увидел клад — и умер…
— Ага, жаба задавила.
Максим настороженно оглянулся.
— Никакая жаба его не давила. Ой, то есть, я не то хотел сказать. Мне кажется, кто-то за нами следит.