Расшифровка двигалась ни шатко, ни валко. Плюханье и звонкие крики здорово отвлекали.
— Кир Дмитрьна, еще!
Видимо, Валькира вытворяла нечто несусветное в воде. Она могла. Она могла плавать лежа, стоя и калачиком, могла сложить руки на груди и отдаться на волю течения — как бревно или аллигатор. Могла поднырнуть из тростников и защекотать. А еще устроить в воде сражение. Даник в одном таком поучаствовал. Симрик потом интересовался, почему тот не переплыл речку и не сделал ноги — ведь правила разрешали.
— А мне показалось, у меня меч железный, — покаянно наклонил голову Даник. — Упущу, утонет.
… Мальчишки верещали, громко хлопала вода. Кахновский изнемогал. Симрик покрутил шеей. Купания он не одобрял и не приветствовал, но пусть уж этот тип убирается… толку будет больше.
Максим прикрыл голову большим листом лопуха и склонился над ведьминским уставом.
Служба дешифровщика опасна и трудна. От нее ломаются мозги и портится зрение — особенно, если почерк цидули абсолютно нечитабельный (и не только по причине общей размытости), а ты перед этим не поработал филологом в школе — после чего почерка разбирать, что семечки щелкать. Да, Симрик догадывался, что Валькира — личность гениальная. А теперь был полностью в этом уверен. Та-акой по-очерк! Жють! Как у любого нормального гения. Надо только, чтобы Катька про это не узнала. Умрет еще, завидуя, а жалко…
Пора было перестать предаваться размышлениям, но солнышко светило, птички чирикали, мальчишки плюхались в реке и орали от счастья. Обстановка складывалась нерабочая совершенно. Симрик стиснул зубы. Симрик героически углубился в текст и разобрал целых три строчки. Да-а… И как назло, везде пролезали эти самые иностранные кони, которые не кони. Прямо доводили до умопомрачения. Хоть ты у Киры спрашивай. Он бы и спросил — если бы имел право делиться с подозреваемой важной секретной информацией.
«Хрусь, тресь, хрусь!» Что-то очень знакомое для уха Симрика было в этом звуке: как будто пробирался сквозь ракитник больной, хромой слон. Не раздумывая, Максим брюхом бухнулся на документ. Было больно. Но он не пожалел — рядом, уставясь сверху вниз совиными зенками очков, воздвигся Терминатор.
— Ты чего тут? — вопросил хрипло. — Все там, а ты тут.
— Ты, Нава, чего не рожаешь? — пробурчал Симрик себе под нос. — Все рожают, а ты не рожаешь…
— Чего?
— Это я стихи тренируюсь. К конкурсу.
— А-а… Не лежи на траве. На траве вредно лежать.
И опять это подозрительно знакомое: «хрусь» уходящего Терминатора. Где же он такое слышал?..
Фонарь светил в окно, как полная луна. Максим вздернулся. Рядом как ни в чем не бывало сопел и присвистывал Даник. Все ему, как с гуся вода. Сомнения не мучают, с расшифровкой улики возиться не надо. Хорошо ему: у него есть умный и эрудированный друг. Симрик сунул руку под подушку, где прятал этот жуткий документ. Отодвинул ноги всхрапевшего Ринальдо (тот заворчал, но не проснулся) и сел с краю кровати, положив устав на подоконник, ближе к свету, решив, что этой ночью кто-либо кого-либо доконает: или Симрик — документ, или тот — его.