— Дурак, — сказала Сольвега. — Ох, дурак. Не понял, что вас заманивают? На благородство берут? Ловушка там и засада, хлебом меня не корми. Или выманивают — чтобы нас голыми руками взять.
— Возьмешь тебя, как же, — потер локоть Савва.
— Ясен пень, — повел Ястреб широкими плечами. — Но и с краю не останемся. Иначе какие мы пограничники? Диспозиция простая. Выходим к болоту и освобождаем девушек. Думаю, родители помогут. Так знаешь, где мельница? К ней мы после всего и поскачем.
Сольвега, надувшись, кивнула:
— Вот не поучилась там Искусству, хоть была мечта. Не любую брали.
— У магистрата стражи немного, — повернулся Ястреб к мужчинам. — Берег лет полтыщи не воевал. Больше сотни ратуша не выставит. Разве Пыльные. Ну, после смерти хозяина они в разброде.
— Если меня утешаешь, то не надо, — отрезала Сольвега.
Ястреб ухмыльнулся:
— Ну и ладно. Андрей, оденься скромнее: толпу сговаривать пойдешь, чтобы помогли. Сам по себе пойдешь и из Кромы потом выбирайся сам. На опушке тебя встретим.
— А почему я?
— А «наш Маугли любого достанет».
Андрей вылупился на него и неуверенно хмыкнул.
— Сейчас вооружаемся, — продолжал Ястреб сухо и четко. — Коней седлать всех. На рысях гоним по задам ратуши и вдоль северной стены. Там калитку берем, открываем. Савва с Тумашем стерегут. Как хотите, но чтоб отперта была, когда с девушками проезжать станем. Юрка, мы с тобой — на оцепление. Андрей, подгадай, чтоб толпа не позже нас в драку кинулась. Ну, Берегиня с нами. Пошли.
— А засады не будет по дороге? — хмуро спросил Тумаш.
— Сомневаюсь. Могли лучников посадить на крышу, только откуда им знать, где проедем. Дорог много.
— Сашка дрыхнет…
— Потом подыму, — вздохнула Сольвега. — А то за вами кинется.
Маленький отряд разбежался по делам.
… На углу Ястреб придержал чубарого, сощурясь, кинул взгляд через плечо: Савва и Тумаш, как и было оговорено, поотстали. Юрий, внук, держался рядом. Погромче коня сопел за левым плечом. Ястреб поднял глаза к небу. Несмотря на раннее утро, казалось, что наступает ночь. Ветер, подвывая, бросал в лицо колючие песчинки. Цепляя крыши, бежали рваные клочковатые облака. Точно такие же, как тогда, когда ведьмы осеклись, пробуя заглянуть за Черту… и ему казалось, что Берегиня умрет у него на руках… А на гребне городской стены никого и нет.
Ястреб покрутил головой, отогнав нехорошие мысли. Негоже умирать, когда жизнь у них на семерых одна.
Старая кирпичная стена вокруг Кромы была уже не красная — рыжая. Навес над калиткой давно прохудился, и следы дождей зелеными усами свисали по сторонам заржавленной дверцы. Обычно калитки такие никто не стерег (кроме замка): кромяне шастали через них по сто раз на дню, особенно хозяева близлежащих домов. Не бегать же каждый раз на собственный огород за петрушкой через главные ворота. Но сегодня стражники у дверцы имелись, двое: как и надеялся Ястреб, в честь ожидавшейся казни магистрат распорядился охранять все выходы из города. Зато с заборола охранников поснимали: в распоряжении отцов-радетелей их было всего-то чуть побольше сотни. Да и в то, что кучу спасенных девиц перекидают через шестисаженную стену, не верилось ни магистрату, ни самому Ястребу. По задумке деду Крадоку как раз требовалась калитка. Ну, и стражники тоже. И даже не так они сами, как шлемы, клепаные кожанки и характерные протазаны: именно это указывало на их ремесло в глазах горожан.