«Что в имени моем тебе Атрайе?»
«Что ты видишь?»
«Большая птица в огне, вместо пера у нее многочисленные электрические разряды»
Мое тело окутала странная аура похожая на эффект Кирлиана. Я тут же вспомнил цыганку Мару, точно такие ощущения я испытал, когда познакомился с ней. Сосредоточившись, я активировал биочип, чтобы проанализировать воздействие, что оказал на меня шаман.
Ничего сверхъестественного. Обычное взаимодействие объектов при повышенном электрическом поле с достаточно высокой частотой. Вокруг меня была область, наполненная ионизированными частицами азота. И больше ничего. Удивительно именно ионизированные частицы азота мы используем для работы азотистыми компонентами ДНК.
Как этому человеку, трясущему передо мной сухой лапой медведя, удалось получить информацию из ионизированного воздуха, и которую он озвучил после ритуала? Непонятно. Я не видел ничего в себе, что могло бы помочь ему идентифицировать мою тотемную принадлежность. Кроме «огненной птицы», образ которой передал Атрайе. Мы кумвитаи можем управлять процессами жизни, управлять клетками, информацией зашифрованной в ДНК, РНК, мы можем менять ее, мы можем читать и предавать мысли. Но не можем управлять невидимыми метафизическими процессами, предшествующими возникновению материи сознания. Возможно, Сознание стало тем камнем преткновения, загадочной причиной, изменившей мировоззрение Альберто Гирландайо и ставшей причиной его затворничества.
— У тебя есть тотем, но ты не знаешь о нем, — наконец сказал шаман, перестав трясти лапой и завывать, — потому что этот тотем должен был появиться, но не появился. Когда наши люди жили на острове Черепахи, к ним из черных бездонных глубин моря поднялись семь сверкающих ракушек миигис. Одна из них была очень сильной и смертельной для людей, поэтому верховные духи погрузили ее обратно под воду. Спрятав ее от мира людей. Шесть же ракушек, которые остались с людьми, основали наши тотемы. Это были Быкоголов, Эхороб, Утка, Шилохвостка, Медведь и Хвост лося. Если бы та седьмая раковина осталась, то она должна была бы учредить самый главный тотем — тотем Громовой птицы.
Шаман глядя мне прямо в глаза кивнул.
— Это и есть твой тотем. Тотем Громовой Птицы.
Потом он с довольным видом, от добросовестно выполненной работы, отошел от меня к вождю и его жене и о чем-то начал с ними говорить. Шаман, разговаривая с вождем, изредка кивал в мою сторону, и вождь искоса посматривал на меня. Я не стал вторгаться в их мысли и не знал, о чем они думают. Делать это было не этично.
В эти минуты, я думал о Кларке и Гетсе. Так ли комично начиналась их работа? Работа, позволившая Гетсу обрести свою Джусс. Пока я пребывал в растерянности, на помощь пришла Мюриэл. Она подошла ко мне и тихо сказала.