– Мы уезжаем.
Стэкхаус не поднял головы.
– Куда? Мальчик вроде бы говорил про Диснейленд. – Он горестно рассмеялся.
– Вас это не касается. Но мне любопытно, куда поедете вы?
Стэкхаус не ответил.
30
Кресел в задней части фургона не было, так что дети сидели на переднем пассажирском по очереди, начиная с Калиши. Люк втиснулся на полу между ней и Тимом. Никки, Джордж и Хелен сгрудились у задних дверей и смотрели сквозь пыльные окошки на мир, который не надеялись больше увидеть.
Люк: Отчего ты плачешь, Калиша?
Она ответила мысленно, затем повторила вслух, чтобы слышал и Тим:
– Оттого, что все так прекрасно. Даже в темноте, все равно прекрасно. Жаль лишь, что Авери этого не видит.
31
Заря еще только занималась, когда Тим свернул на шоссе 77 и покатил на юг. Калишу на пассажирском сиденье сменил мальчик по имени Никки. Люк вместе с ней ушел в заднюю часть фургона, и теперь все четверо спали вповалку, как новорожденные щенята. Никки тоже вроде бы уснул, его голова билась о стекло всякий раз, как машина подпрыгивала на ухабе… а ухабов было много.
После указателя, что до Миллинокета пятьдесят миль, Тим глянул на свой телефон и увидел, что у него две палочки сигнала и девять процентов зарядки. Он позвонил Венди. Та ответила с первого гудка и сразу спросила, все ли у него хорошо. Он ответил, что да. Она спросила, все ли хорошо у Люка.
– Да. Мальчик спит. Со мной еще четверо детей. Были и другие – не знаю сколько, но порядочно. Они погибли.
– Погибли? Господи, Тим, что случилось?
– Не сейчас. Я расскажу, когда смогу, и, может быть, ты даже мне поверишь, но сейчас я еду через какую-то адскую глушь, в бумажнике не больше тридцати баксов, а карточкой я пользоваться не хочу. Там такое творилось, что нам лучше не оставлять следов. Да и устал я, как не знаю кто. Бензина еще полбака, что хорошо, но сам я на последнем издыхании. Мать-мать-мать.
– А ты… у тебя… есть…
– Венди, ты пропадаешь. Слышишь меня? Я перезвоню. Люблю тебя.
Тим не знал, услышала ли она, и если услышала, то как это восприняла. Он еще никогда не признавался ей в любви.
Он выключил телефон и положил на переднюю панель рядом с пистолетом Тэга Фарадея. События в Дюпрее казались далекими-далекими, словно из чужой жизни. Значение имели только дети: что с ними делать?
И еще: начнут ли за ними охотиться?
– Тим.
Он повернулся к Никки.
– Я думал, ты спишь.
– Нет, просто размышляю. Можно вам кое-что сказать?
– Конечно. Говори, не стесняйся. Не давай мне заснуть.
– Хотел поблагодарить. Не стану уверять, будто вы вернули мне веру в человечество, но приехать туда с Люкки… черт, это сильно.