Головы вверх гордо поднять – за тебя, Родина-мать!
Мы до конца будем стоять – за тебя, Родина-мать!
Мы будем петь, будем гулять – за тебя, Родина-мать!
И за страну – трижды «Ура!» За тебя, Родина-мать!
Когда я во второй раз начал припев – зал стоял и пел со мной – «За тебя, Родина-мать». И снова у меня на глазах выступила влага. Зал заряжался от меня – я заряжался от зала.
Мне долго аплодировали, не давали и слова сказать. Наконец, зал успокоился, и люди утирая глаза сели на свои места. И тогда я сказал:
– А сейчас…сейчас будем петь все вместе. Итак, прошу!
И тут…погас свет, и над оркестром открылся экран, на котором появились марширующие по Красной площади войска, полетели самолеты, и…заиграла ритмичная рок-музыка! И я запел!
Союз нерушимый республик свободных…
Это было потрясающе. Под хронику, под ныряющие танки, под проносящиеся самолеты, под стартующие ракеты – гимн! И самое главное – гимн со словами. Ведь сейчас гимн исполняют без слов!
И рок-музыка! Гимн под рок-музыку! Хорошо, что Шелепин ЭТО разрешил. Спасибо ему. И вышло круто. Очень круто. Зал стоял и пел. А когда хроника закончилась и отгремели последние аккорды, зал загремел, захлопал, закричал.
Меня все не хотели отпускать, Кириллов смущенно улыбался, а я кланялся и тоже хлопал – залу. А когда стих зал, поблагодарил:
– Спасибо вам за все! Будем жить! Урааа! Урааа! Урааа!
И зал кричал «ура» вместе со мной.
Когда ушел со сцены, то ощущение было таким, будто я только что вышел из боя. Меня даже потряхивало от избытка адреналина.
– Приветствую вас! – сказал голос позади меня, я обернулся и увидел…Лещенко. Он протягивал мне руку, и я автоматически ее сжал, да так, что певец поморщился:
– Ох! Вот это у вас хватка!
– Простите – смутился я – После выступления меня просто трясет. Плохо контролирую себя. Не рассчитал.
– Даа…вот это выступление! – восхищенно протянул Лещенко – Давно такого не видал! Потрясающе! И песни замечательные! Мне бы хотелось исполнить ваши песни!
– И мне – раздался голос рядом.
– И мне! – хохотнули слева.
Кобзон и Магомаев, вот тебе и раз!
– Замечательно! – кивнул Магомаев – В самом деле замечательно! И музыка, и слова! И вы исполнитель замечательный!
– Я безголосый исполнитель – усмехнулся я, пожимая руки певцам – Мне рядом с вами просто стыдно выступать! С моим-то хриплым баритоном!
– Знаете…а ведь у Бернеса голос тоже был не оперным – улыбнулся Кобзон – Но…народ его обожал! И сейчас обожает. Вы – новый Бернес! И сегодня ваши песни стали народными. Я вам даже немножко завидую!
– Ох! – только и смог сказать я – Вы, великий певец, завидуете какому-то дилетанту?! Да ладно…вы все трое – гордость страны, ее золотой фонд. Вы останетесь в веках в памяти народной! И не мне равняться с вами в вашей работе! Это уж так…попросили меня исполнить, я и исполнил. А до этого пел только на капустнике, перед Высоцким да Улановой.