– Я не один, – буркнул Белов. – У меня есть ты.
– Меня у тебя нет. И я не буду это сейчас обсуждать. Ладно, поставлю вопрос иначе. До нашей встречи в тот раз на даче, у тебя же был кто-то? Тебе не пятнадцать лет, история какая-то у тебя была?
– Нет. Я плохо схожусь с людьми, – глухо парировал водитель. – Кристоф, до тебя у меня никого не было.
Придурок. Врет и не краснеет. И, правда, не знаю, может быть и краснеет, но глаза из-за того, чтобы только прояснить это, открывать не собираюсь. Конечно, я у него первый. А весь свой опыт он по книжкам и из сети почерпнул.
– В таком случае, тебе стоит попытаться кого-то найти. Завтра вечером я планирую вернуться в Москву.
– Угу.
– Что?
– Так и сделаю. Мне прямо сейчас остановиться и начать кого-то искать?
– Делай, что хочешь… – сказал это, уже отключаясь. В тепле салона его автомобиля, под собственное ворчание я все-таки уснул. Не хочу ничего решать. Надоело отбиваться. С первой минуты как снова встретился с ним, нахожусь как на вулкане. Мне надо… мне надо отдохнуть, подумать… И потом… потом я решу… что делать с… придурком…
Проснулся ночью. Наверное, температура спала. Спасибо Белову, напичкал меня лекарствами. И отдельная благодарность за то, что оставил одного в моей комнате, не лез, не приставал и не доставал.
Сколько сейчас? Нащупал рядом на полу свой телефон. Три ночи. Надо спать, но у меня не получается. Выспался, что ли? Черт, мокрый весь. Вылез из-под одеяла и направился в душ. Было необыкновенно, как будто смыть с себя болезнь большим количеством воды. Однако, это не только болезнь. Мне до сих пор не дает покоя странное ощущение того, что я несправедлив к Виктору. Я взрослый человек и должен учиться признавать свои ошибки. Да, не скрою, он идиот. Сумасшедший, больной на голову идиот, который влюбился в меня когда-то давно. И… И что? И вот я здесь. Под его опекой. Дебил. Ходит за мной по пятам, ревнует. Заботится. Лечит. Переживает. Привез, дождался за дверью, пока я лег, проверил и только тогда уехал в аптеку, в магазин. Громила неуравновешенная. В мамочку решил поиграть, с мокрыми компрессами вокруг носился.
А-а-а! Черт побери!
Прижался лбом к плитке и блаженно закрыл глаза, наслаждаясь ударами от сотни водяных струй, массирующих мое тело. Придурок. Но он прав. Я действительно что-то к нему чувствую. Не хочу, отрицаю, однако, не могу избавиться от этого. Белов ломает меня, добивается своего, но самое ужасное, что мне это на самом деле нравится. Это его неукротимое, пылающее чувство ко мне. Я сам не могу перестать думать о нем.