Хорошая история! Когда-то Брайан мог отчетливо представить себе смеющуюся мать и отца, который жаждет принять его.
Его матери давно здесь нет, старая мисс Эффи мертва, и много – очень много – времени прошло с тех пор, как отец в последний раз обнимал его.
Брайан шел сквозь рассеивающийся туман среди толстых стволов, покрытых ярко-розовыми и красными лишайниками, среди папоротников и низкорослых, похожих на кусты пальм. Высокий худой мужчина, телосложением очень похожий на отца, со смуглой кожей, темными взлохмаченными волосами, холодными синими глазами и твердыми неулыбчивыми губами. Женщины находили его длинное грустное лицо привлекательным, а в печальном изгибе рта видели вызов и стремились заставить эти губы улыбнуться.
Свет слегка изменился, пора было возвращаться в «Приют», чтобы приготовить постояльцам завтрак.
Брайан чувствовал себя на кухне так же свободно, как в лесу, и его отец считал это еще одной из странностей сына. Но Брайан не обижался: он, в общем, готов был признать, что, если мужчина зарабатывает себе на жизнь стряпней и ему это нравится, в нем наверняка есть что-то странное. А то, что отец опасается, не «голубой» ли он, даже развлекало.
Если бы они открыто говорили на подобные темы, Брайан объяснил бы отцу, что можно наслаждаться жизнью, взбивая безупречное безе, и при этом предпочитать женщин для занятий сексом. Но он не привык ни с кем обсуждать свою личную жизнь.
Еще он мог бы сказать отцу, что склонность к отчужденности является фамильной чертой Хэтуэев…
Брайан шел по лесу беззвучно, как олени, водившиеся здесь. Чтобы доставить себе удовольствие, он решил вернуться кружным путем вдоль Лунного ручья. Три оленихи мирно пили воду в таинственно мерцающей тишине. Туман змеился вокруг них, словно струйки белого дыма.
Еще есть время, подумал Брайан. На острове всегда есть время. Он уселся на упавшее дерево и стал с наслаждением наблюдать за расцветающим утром.
Остров протянулся на тринадцать миль в длину и всего на две мили в самом широком месте. Брайан прекрасно знал и любил здесь каждый дюйм: выжженные солнцем песчаные пляжи, прохладные сумрачные болота с древними невозмутимыми крокодилами, дюны, влажные холмистые луга, окаймленные молодыми соснами и величественными дубами.
Однако больше всего он любил лес с его темными укромными уголками, полными неразрешимых загадок.
Он хорошо знал историю острова. Когда-то рабы выращивали здесь хлопок, а его предки сколачивали на этом свои состояния. Остров был поделен между несколькими семействами. Его хозяева становились судовладельцами и стальными магнатами, состояния продолжали увеличиваться и то ускользали, то вновь возвращались в их руки. Теперь деньги уже были не те, что прежде, но остров оставался в руках потомков тех хлопковых королей и стальных императоров. Их дома, выглядывающие из-за дюн, скрывающиеся под сенью деревьев, возвышающиеся над широкой лентой Пеликанова пролива, переходили от поколения к поколению, и до сих пор только горстка семей могла назвать остров своим домом.