Он сорвался с места.
Я с подозрением посмотрела на козу, та слегка мекнула и ловко взобралась на развилку корявого ствола старой яблони, остановилась там и начала жевать листья. На дорожке остались зримые доказательства ее абсолютной реальности и стопроцентной принадлежности к животному миру. Покачав головой, я пошла следом за остальными.
В знакомом уже нам зале с обвалившимися сводами две Валери Дюнуа стояли, держась за руки, перед статуей Великой Матери, а Анри поспешно собирал с изгаженного алтаря засохшую кровь в бумажные пакетики. Наконец он закончил и отошел на шаг, моя студентка достала носовой платок и стала оттирать алтарь. Анри взглянул на меня – я пожала плечами, – полез в карман за платком и присоединился к ним.
– Ты не испугалась идти с ней? – спросила я, когда коза вместе с юной пастушкой удалились.
– Мне показалось, что это было благословение богини, – совершенно серьезно ответила Валери. – И я точно знала, что бояться мне нечего. И еще – что мне подарили то, о чем мечтала с самого детства.
– Что же?
– Семью.
– Не знаю, что это было, но у меня рот не открылся, когда я хотел расспросить девочку о том, что тут происходило, кто приносил жертвы на алтаре, и о прочих неаппетитных подробностях, – не менее серьезно сказал Анри. Потом он взглянул на свою невесту, расхохотался и хлопнул ее по плечу. – Идем, Мирандолина! Придется мне подарить тебе новое кольцо, потому что твое серебро досталось Великой Матери!
Странное дело, но простенькое серебряное колечко, положенное девушкой на алтарь, и в самом деле как-то незаметно исчезло…
Взглянув на часы, я заторопилась:
– Действительно, пошли скорее, а то пропустим самое интересное!
Нет, мы ничего не пропустили. Как раз в тот момент, когда наша троица подошла к парадному входу, по подъездной аллее двигалась внушительная кавалькада: три черных экипажа с золотым знаком геральдической палаты на дверцах, десяток всадников в форме королевской гвардии и четыре могучих орка, в одном из которых я с удивлением узнала Грунгаха. На крыльцо вылетел толстенький дворецкий, потешно охнул и скрылся в дверях. Через минуту створки снова распахнулись, явив высоким гостям мужчину, носящего титул графа Рикара, в довольно домашнем виде. Судя по салфетке, которую этот «знаток этикета» спешно выдирал из-за ворота, их сиятельство обедали.
Трое всадников спешились и одновременно распахнули дверцы экипажей.
Из первого вышел облаченный во все черное высокий седовласый мужчина, худой, словно карандаш. Он вставил в правый глаз монокль и осмотрел все вокруг, включив в число предметов дом, стоящего на крыльце графа, нашу троицу и облака над крышей. Я тихонько ухмыльнулась. А Анри прошептал у меня за спиной: