Девушка была хороша собой, весьма хороша и очень похожа на отца: светлые волосы, спокойный взгляд серо-голубых глаз, хороший рост и фигура со всеми полагающимися округлостями, никаких намеков на модную худобу. Ее мать графиня Мелани ла Мезьер была совсем другого типа – невысокая тоненькая брюнетка, похожая на воробья и такая же беспокойная. Сидя в кресле, она то начинала разглаживать юбку, то поправляла прическу, то вытирала невидимое пятно на отполированной до блеска поверхности столика. Наконец дочь встала, открыла шкатулку на камине и достала оттуда малахитовые четки, которые и впихнула в руку женщине. Та затихла.
К сожалению, никаких сведений, которые могли бы подтолкнуть меня к обнаружению поджигателя, графиня не сообщила. Да, гости были приглашены давно, более месяца назад. Приехали все, кроме шевалье де Бренвиля, бывшего жениха Симоны. Ну это понятно, конечно, Робер не мог приехать, ведь помолвку расторгли всего две недели назад по желанию невесты.
Тут глаза девушки, сидевшей чуть позади матери, сверкнули так, что я поняла – с ней надо будет поговорить отдельно, и это будет совсем непростой разговор. Мелани же продолжала тараторить, рассказывая о гостях, а ее пальцы безостановочно перебирали четки. Почему-то у меня возникло ощущение, что нервничает она не из-за пожара, произошедшее вообще не вполне дошло до ее сознания. Наконец женщина выдохлась и замолчала.
– Мамочка, – Симона ласково взяла ее за руку, – по-моему, ты как раз на полдень договаривалась с госпожой Пафф проверить кладовые. Смотри, уже без пяти двенадцать!
– Надо идти, да? – Чуть наклонив голову, графиня смотрела, словно синица в ожидании червяка.
Тьфу ты, и что мне все птицы в голову сегодня лезут?
– Да, мамочка, госпожа Пафф будет тебя ждать. А с нашей гостьей останусь я.
– Ну, если ты так считаешь…
Она тихо вышла за дверь, но еще долго мне казалось, что я слышу постукивание перебираемых бусин.
– Итак, начнем разговор сначала? – Девушка повернулась ко мне.
– Давайте попробуем. Расскажите мне еще раз о том, что предшествовало сегодняшним событиям. Может быть, начнете с расторжения помолвки?
Симона пожала плечами.
– Знаете, к тому давно шло. Робера я интересовала примерно в той же степени, что и он меня.
– То есть никак?
– Совсем. Мне интересно целительство, медицина, травы и алхимия, а Робер твердо уверен, что женщина должна думать о муже, доме и детях, а не о лечении рассеянного склероза. Знаете, о нем все говорят, какой он порядочный, честный, какой у него постоянный характер… А на мой взгляд, он попросту лишен каких-либо человеческих черт! – Она перевела дух и закончила: – О свадьбе сговорились наши родители, когда мне было десять, а Роберу четырнадцать. Как вы понимаете, нам тогда этот вопрос был решительно неинтересен.