– Госпожа Редфилд, чем могу быть полезен?
– Арфель, меня интересует боковая калитка!
– Вы хотите через нее выйти или войти? – По моим поднятым бровям он понял, что требуются пояснения. – Выйти можно просто, приложив ладонь к пластине замка. Войти – только владея двумя ключами, механическим и магическим.
– Почему такие сложности?
– Несколько лет назад один из лакеев был пойман на том, что проводил на территорию Ла Мезьера своих девиц. Ее сиятельство была очень недовольна, и тогда решили, что боковой вход является запасным, а не черным.
– Понимаю, для особых случаев, а не для слуг, – кивнула я. – И у кого есть ключи?
– Помимо его сиятельства – у меня, у госпожи Пафф и у конюха Арта Вариэля.
– Всего четыре, значит. А открывание этой калитки где-то фиксируется? – Дворецкий развел руками, и мне пришлось со вздохом согласиться. – Ну да, это было бы слишком просто. Ладно, тогда припомните, вы свой ключ никому не давали? И калитку по чьей-либо просьбе не открывали вчера утром?
– Разумеется, нет! – несколько свысока ответил Арфель.
Выйдя в сад, я задумчиво побрела по дорожке, пиная носком ботинка неизвестно откуда взявшийся комок бумаги. Значит, четыре ключа… Предположим на минуту, что сам граф выводится за скобки и что Арфелю можно верить. Остаются конюх и экономка. Конюха расспросит Анри… Кстати, надо предупредить его, на что обращать внимание! Но что делать с госпожой Пафф? Что бы она ни ответила мне, положа руку на сердце, я буду предполагать, что рассказанное – чистое вранье. Очень уж эта дама меня невзлюбила… А если сам хозяин дома расспросит ее? Так ведь, опять же, не скажет правды, кто ж в такой ситуации сознается в каких-то действиях против правил?
Но наверняка ведь есть в поместье кто-то, для кого экономка не суровая госпожа Пафф, а милая Люсинда! Надо только найти эту подругу, а потом убедить ее рассказать то, что ей известно.
Разумеется, подруга нашлась. Госпожа Франсуаза Болье, кухарка, простая душа, подкладывала Валери еще одну булочку с кремом и приговаривала:
– Ешь, деточка, какая ж ты худенькая, в чем только душа держится. Вот возьми-ка, это крем-карамель, хозяйка наша очень любит, каждый день для нее готовлю, авось и тебе по душе придется. Так вот, я Люсинде и говорю, мол, ты сына-то сюда, в поместье бы пристроила, глядишь, и выйдет в люди. Вон Жанин, племянница моя, была тут горничной, да его сиятельство как-то поймал ее на том, что она при уборке слегка магичит… Ну я тебе честно скажу, свое слово у нас в семье у каждого есть, просто не все сознаются. А мне скрывать нечего, уж когда тесто затворяю, так я всегда бабушкин заговор твержу, пусть и одними губами, тесту-то все равно. Вкусно?